Они должны были быть такими, чтобы стряхнуть с себя разочарование и вернуться к нему сразу же после того, как пропустили гол. Требовалась умственная игра, требующая от вратарей, которая была напряженной.

— Что случилось? — Даллас ухмыльнулся, подкалывая его. — Ты беспокоишься, что не сможешь?

Тай усмехнулся. — Конечно могу. И я собираюсь.

Слабые стороны Тайлера также заключались в чрезмерной гордости, из-за чего им было легко манипулировать.

— Я слышал, что «Бульдоги» провалили свои предсезонные игры, — добавил Даллас. — Раз-четыре-один. Вероятно, это будет несложно.

* * *

Если бы я знал, что ставку будет так легко выиграть, я бы проявил больше изобретательности.

На третьей минуте игры вратарь «Бульдогов» не смог заблокировать удар Уорда прямо через пять лунок. Как будто он спал у палки или что-то в этом роде. Потом у них все пошло к чертям. Только в первом периоде они нанесли несколько слабых наказаний, в том числе спотыкание, рубящие удары, удары копьями и одно за слишком много людей на льду — потому что, очевидно, помимо того, что они разучились кататься на коньках, они также разучились считать.

Когда начался второй период, мы были в приподнятом настроении. Между тем, «Бульдоги» надрали им задницы.

Я наблюдал, как удар слева Далласа едва не попал в сетку, задев борт и отскочив в угол. Один из десантников «Бульдогов», Дерек Джеймс, опередил нас и завладел мячом, но задохнулся и замер на месте. Я откатился назад в позиции у сетки, в то время как другой наш вингер атаковал. Вместо того, чтобы потратить время на то, чтобы выстроиться в линию, как он должен был, Дерек запаниковал и попытался отдать пас своему товарищу по команде. Его бросок прошел мимо, и я перехватил шайбу перед сеткой. Щелчком моего запястья зуммер снова прозвучал.

Красота.

Ударив кулаком, я откатился и запрыгнул на домашнюю скамейку.

— Шайба. — Даллас рассмеялся, хлопнув меня по спине. — Но ты только что решил свою судьбу.

Не прошло и двух минут, как счет стал 3:0 в нашу пользу — условия нашей ставки выполнены. Возможно, мне следовало установить планку выше. Но, честно говоря, я не ожидал, что «Бульдоги» облегчат нам задачу.

Теперь первая наступательная линия «Бульдогов» двигалась бесцельно, как будто им нужна была чертова карта, чтобы проложить путь к воротам. Моррисон тоже мог воспользоваться компасом.

Колеса не только отвалились, автомобиль был в огне.

Это было чертовски великолепно.

— Тайлер все еще должен вернуть домой локаут, — сказал я.

Может быть, «Бульдоги» вытащат головы из задниц и забьют один гол, чтобы я мог пропустить дерьмо в ночном клубе. Подожди, нет. Какого хрена? Я ненавидела себя за то, что даже подумала об этом. Чем унизительнее поражение для Каллингвуда, тем лучше.

— Пожалуйста. Ты видел его сегодня вечером? — Даллас ткнул подбородком в нашу сетку. — Он кирпичная стена.

— Посмотрим.

— Начни планировать прическу и наряд, — сказал он. — Ты идешь.

Чертов ад. Жертва собственного успеха.

— Отлично. — Я наклонился и схватил свою бутылку с водой. — Со щитом или на щите. Если я проиграю это дурацкое пари, мы можем их раздавить.

ГЛАВА 3

ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЫ

Бейли

Толпа разразилась аплодисментами, когда прозвучал сигнал зуммера и изменилось табло. К моему ужасу, ярко-красные буквы теперь читались как «четыре-ничего», «Соколы».

Быть выездной командой всегда было отстойно, но было особенно плохо, когда нам вот так навязывали задницы.

Наш вратарь, Эдди Мендес, бросил клюшку и издал серию красочных проклятий, которые эхом разнеслись по всей арене. Я затаила дыхание, ожидая, остановит ли его тренер Браун, но он остался. Мой брат Дерек снял свои бело-голубые перчатки и, качая головой, подкатился к скамейке запасных. Он был расстроен из-за неудачной игры в защите, а не из-за того, что Мендес допустил это.

А рядом с сеткой Чейз Картер — левый вингер «Соколов» — празднично взмахнул кулаком и проскользнул к домашней скамейке, чтобы дать пять своим товарищам по команде и злорадствовать, как он всегда делал. Меня охватило раздражение.

— Ненавижу его, — пробормотала я.

Амелия кивнула.

— Я тоже. Он худший.

У меня не было сильной эмоциональной реакции на многих игроков, хороших или плохих, но Картер был исключением. Он был определением отвратительного. Дерзость в малиновой майке.

Самодовольство на коньках.

Конечно, он был хорош — твердый вингер первого или второго звена в лиге Дивизиона I, — но его огромное эго было непропорционально его уровню мастерства. И он был печально известен тем, что говорил о хламе и вызывал драки между нашими соответствующими командами. В частности, за инициирование ссор, которые закончились тем, что мы брали пенальти, а «Фэлконс» забивали голы, в то время как мы были в меньшинстве.

Он был не просто скупердяем; он был совершенно коварным.

В конце регулярного чемпионата прошлой весной Картер и Дерек пересеклись во втором периоде. Несмотря на явное подстрекательство Картера, Дерек получил нарушение правил игры, а Картер остался безнаказанным. Потеря моего брата была болезненной, учитывая, что команда уже потеряла несколько защитников из-за травм. В итоге мы проиграли с разницей в один гол и не попали в плей-офф. Дерек все еще держал обиду на Картера. И я тоже.

Мы снова замолчали, наблюдая за продолжающейся бойней на льду. Или Амелия, во всяком случае. Я не могла оторвать глаз от Люка. Даже когда он был на скамейке запасных, невозможно было сосредоточиться ни на чем, кроме как на нем дольше, чем на несколько секунд.

Она толкнула меня локтем. — Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Я в порядке. — Я обхватила руками свое тело, жалея, что не надела куртку поверх серой толстовки с капюшоном. Арена Университета Бойда, Нортридж-центр, всегда была ужасно холодной, но я была в таком оцепенении, что даже не подумал об этом, прежде чем выйти за дверь.

— Вы с тех пор общались?

— Вроде того, — сказала я. — Не совсем.

Сегодня днем Люк прислал мне череду все более и более безумных сообщений с извинениями. Не столько пытается вернуть меня, сколько пытается возместить ущерб, повторяя прошлые мольбы остаться друзьями. Сначала я проигнорировала его, но после его пятого сообщения я, наконец, сдалась и ответила, сказав, что все в порядке (очевидно, что это не так) и что мне просто нужно немного времени (то есть, навсегда). Отчасти потому, что я была слабачкой, а отчасти потому, что я не хотела драмы между нами, чтобы выбить его из игры сегодня вечером. Вне зависимости от того, что я на самом деле чувствовал, мне нужно было успокоить его,