совершаю путь, который для иных стоит 4 часов езды, со всеми предвидимыми и непредвидимыми трудами и опасностями. Последние слова заключают в себе, по данному им мною весу, порчу колес, осей, погружение экипажей в грязь, остановку лошадей и разные мелочные дорожные случаи, выводящие из терпения путешественников, которые не читали 20-й оды Горация[51] и не знают, что терпение облегчает самые нестерпимые бедствия.

Остановимтесь на этой горе. Вот город на скале; вот и Бык; но о чем долго думать, переедемте через него! Да не подумает кто-нибудь, что я говорю о быке, который лег на дороге и не хочет встать, — совсем нет. География есть наука, описывающая, между прочим, что в Бессарабии есть река Бык, на которой лежит г. Кишинев[52].

О Кишиневе; когда я приехал в него в первый раз, можно было много сказать; но проехав чрез него, может быть, в последний раз, я бы не сказал ни слова, если б прошедшее время часто не заменяло нам настоящего.

XXXV

Что такое настоящее время? — спросит меня иной. — Настоящее время есть пища для сердца, для чувств и ума. Просим покорно, чем бог послал!.. А какая дичь!..

XXXVI

Здесь следовал в манускрипте моем расход на обед мой 25 июля 1830 года; но я не помещаю его, как вещь уже прошедшую, хотя никогда не худо заглянуть на прошедшие свои расходы. Подобно полному кошельку, и мы истощаемся, чахнем, и после издержек, в продолжение многих лет, на горе, чувственные удовольствия, болезни и т. п. вещи, остается на нас сухая, бесплодная земля — и только.

Когда же упадет роса,

На цвет, поблекнувший от зною?

Тогда ль, как сдвинутся с землею

Таинственные небеса?

Я года за три беззаботно,

Без дум, без ожиданий жил;

Тогда какой-то дух бесплотный

Меня без отдыха носил

От чувств к страстям, от них к желаньям,

От бездны к светлым небесам,

С небес к земным очарованьям,

От прошлых к будущим годам,

И духом был тогда я сам!

Здесь каждый понятный человек должен себе представить, что день кончился, что мы приехали на ночлег, хотя еще не известно ему, где остановились.

День V

XXXVII

Если б я был женат или, лучше сказать, имел бы миленькую, хорошенькую и добренькую жену, — я ни за что на свете не решился бы расставаться с нею надолго и иначе путешествовать, как теперь, т. е. не сходя с покойного своего дивана. Вот почему: между старыми своими бумагами я нашел записную памятную книжку, а в ней следующее заключение: — «после долговременного отсутствия забвение встречает неожиданный возврат взором ненависти».—

Так после покоренья Трои

Вожди, цари и дивные герои

Чрез десять лет в отечестве своем

Холодный встретили прием.

По вожделенном возвращенье

И даже сам Агамемнон

Постель свою и царский трон

Застал в чужом распоряженье[53].

Впрочем, это ничего не значит. Агамемнон был великий полководец, но худой муж. — 10 лет! Господи боже мой! где мое терпенье! ни разу не побывать в отпуску! не подать о себе вести, и в какое же время? — за 1184 года до Р. X. У нас, просвещенных христиан, только 7 лет безвестного отсутствия уничтожают брачные связи[54], и жена свободно может отдать свою руку, сердце, все движимое и недвижимое имение другому, и поделом, и по закону! — не пропадай от жены!

XXXVIII

Жениться прекрасно.

В домашней неге я бы плавал:

Жена, семейство — рай земной!

Хоть между мужем и женой

Почти всегда посредник дьявол!

Это также ничего: недостатки или дополнения в отношении нравственном могут тем или другим образом быть исправлены; но кроме этого к женитьбе бывают иногда невыгоды совершенно материальные. Вы вообразите, что если вы заключаете в себе вес или тяжесть единицы, а подруга ваша так легка, как ноль; если она подле вас с левой стороны, то это не беда, вам не делается от этого тяжелее; но если этот нолик стоит с правой стороны, то есть сочетан с вами по математическим и гражданским законам, то вообразите, что вам в десять раз труднее двигаться с места и в десять раз увеличиваются ваши потребности. Не правда ли? Вот что значит жениться; а вы думали, что вы да она = 2? Нет!

К тому же человек военный,

Походный обер-офицер

С своей супругой несравненной

Да с парой деток, например,

При всех его честях и званье

По мне забавное созданье!

Его какой-нибудь Лука

И пьян, и весел спозаранку,

Исправив должность денщика

И заменив жене служанку,

Идет на кухню, есть варит,

Потом в конюшню и не тужит,

Лошадку чистит да бранит

И всем равно и верно служит.

Я поздравлять их очень рад;

Все это мило и прекрасно!

Особенно, когда согласно

Они семейный мир хранят

И вместе денщика бранят.

Их счастье истинно прямое!

У них в хозяйстве все складное:

И зеркальцо, и стол, и стул,

Дорожный самовар, кастрюлька,

И даже есть складная люлька,

В которой сладко бы заснул

И сам Амур, младенец дерзкий,

Из уст супруги офицерской

Внимая: баюшки-баю

Малютку милую мою!

По недостатку и безлюдью

Она на все везде сама:

Сама ребенка кормит грудью

И учит говорить ма-ма! —

Но я завидовал бы другу,

Который в брак вступил шутя,

Имеет нежную подругу

И нянчит милое дитя!

Как часто, утомясь от службы,

В желаньях тонет мысль моя!

И кажется, изрядный муж бы

С женой хорошей был и я;

Но эту странную идею

Ласкать надеждой я не смею.

XXXIX

Если бы только один день я терял, заговорившись таким образом о вещах, до меня еще не касающихся; если бы только один я терял день без пользы, это было бы простительно; но и император Тит[55] почти всякий