Я спускаюсь обратно. Вместо «Fish» уже играет другая музыка, рок потяжелее, кажется «Black Keys». Неожиданный поворот, но мне нравится больше. На фиолетовом велюровом диване сидят какие-то люди с пиццей и дюжиной банок пива. Среди них я замечаю и Дерево и прохожу мимо, не уделив ребятам внимания, проигнорировав и пиццу, от запаха которой у меня начинает урчать в животе, ведь я с утра ничего не ела, разве только пирожное «Литтл Дэбби» в автобусе.

На улице сгущается туман. Через какое-то время я добираюсь до ряда забегаловок, захожу в одну и заказываю кофе, а после недовольного взгляда официантки беру и завтрак за 2.99, который тут подают в любое время дня, и делаю вывод, что за это мне можно окопаться здесь на всю ночь.

Через несколько часов и несколько добавок кофе официантка наконец оставляет меня в покое. Я достаю книгу, жалея, что не взяла какой-нибудь захватывающий триллер. Но миссис Бэнкс, наша библиотекарша, подсадила меня на писателей из Центральной Европы. Мы с ней на одной волне. Это началось, когда мне было двенадцать и она заметила меня в баре Триши с романом Джеки Коллинз[3]. Мне порой приходилось там сидеть во время смены Триши. Миссис Бэнкс поинтересовалась, что мне еще нравится из литературы, я назвала кое-что – в основном это были книжки в мягкой обложке, которые Триша притаскивала домой из лаунджа в баре. «Видно, ты любишь читать», – сказала миссис Бэнкс и пригласила зайти в библиотеку на следующей неделе. Я пришла, она завела на меня карточку и выдала мне «Джейн Эйр»[4]и «Гордость и предубеждение»[5]. «Когда дочитаешь, скажи, понравилось ли, и я дам тебе что-нибудь еще».

Я прочла их за три дня. Больше всего мне пришлась по вкусу Джейн Эйр, а вот мистер Рочестер мне до жути не понравился, я бы предпочла, чтобы он сгорел. Услышав такой отзыв, миссис Бэнкс улыбнулась и дала мне «Доводы рассудка»[6]и «Грозовой перевал»[7]. Их я проглотила за несколько дней. И с тех пор я как минимум раз в неделю ходила в библиотеку, и она мне что-нибудь подбирала. Я удивлялась, что в нашей крошечной библиотеке оказалось такое множество книг – только несколько лет спустя я узнала, что миссис Бэнкс специально заказывала из других библиотек то, что, по ее мнению, должно было мне понравиться.

Сегодня со мной задумчивый Милан Кундера[8], от которого у меня наливаются тяжестью веки. Каждый раз, когда глаза закрываются, официантка, у которой как будто бы есть специальный радар, подходит и подливает мне кофе, хотя после прошлой порции я уже перестала его пить.

Продержавшись примерно до пяти утра, я расплачиваюсь, оставляю большие чаевые, поскольку не знаю, со зла ли официантка не давала мне спать или, наоборот, делала это для того, чтобы не пришлось меня выставить. Я сначала брожу по кампусу, а в семь открывается библиотека, и, отыскав там тихий угол, я засыпаю на несколько часов.

Когда я вновь подхожу к дому Мэг, на крыльце пьют кофе парень с девушкой.

– Привет, – говорит он, – ты Коди, да?

– Ага.

– Я Ричард.

– Да, мы уже встречались, – говорю я. Он этого как будто не помнит. Наверное, слишком упоротый был.

– А я Элис, – представляется девушка. Я вспоминаю, как Мэг что-то рассказывала про новенькую, которая заселилась к ним зимой вместо девчонки, которую после первого семестра перевели в другое место.

– Где ты была? – интересуется он.

– Ночевала в мотеле, – вру я.

– Не в «Старлайне» же?! – встревоженно спрашивает Элис.

– Что? – До меня лишь через секунду доходит, что «Старлайн» – это тот самый. Где сняла комнату Мэг. – Нет, в другом.

– Кофе хочешь? – предлагает Элис.

Весь кофе, выпитый мной за ночь, превратился в животе в кислоту, и, хотя у меня совершенно нет сил, да и мысли как в тумане, мне уже и думать о нем противно. Так что я качаю головой.

– А покурить? – добавляет Упоротый Ричард.

– Ричард, – с упреком говорит Элис. – Ей такие сборы предстоят. Кому захочется делать это под кайфом?

– А мне кажется, что как раз и захочется, – отвечает Упоротый Ричард.

– Нет, спасибо, – отказываюсь я. Но тут из-за тонкой дымки облаков пробивается солнце и светит так ярко, что у меня начинает кружиться голова.

– Присядь. И поешь, – говорит Элис. – Я тут учусь печь хлеб, готова свежая буханка.

– В этот раз чуть меньше похоже на кирпич, чем обычно, – заверяет меня Ричард.

– Да он нормальный. – После паузы Элис добавляет: – Если намазать побольше масла и меда.

Не нужен мне ее хлеб. Я и раньше с этими людьми знакомиться не хотела, а сейчас и тем более. Но Элис сбегала на кухню, не успела я и глазом моргнуть. Хлеб получился очень плотный и тугой, но она оказалась права – с маслом и медом вполне приемлемо.

Доев, я смахиваю крошки с колен.

– Ладно, пойду уже, – и я направляюсь к двери. – Хотя самую тяжелую работу за меня кто-то уже выполнил. Вы не знаете, кто все сложил?

Упоротый Ричард с Элис переглядываются.

– Она в таком виде все и оставила, – говорит Элис. – Сама все сложила.

– За всем барахлом умудрялась уследить до самого горького конца, – добавляет Ричард. Затем смотрит на меня и кривит лицо: – Извини.

– Не извиняйся. Мне так будет быстрее, – отвечаю я, и так небрежно, как будто бы для меня это реально большое облегчение.

На то, чтобы собрать все остальное, уходит часа три. Дырявые майки и нижнее белье я откладываю в сторону – это ведь им не понадобится? Выбрасываю и собранную в углу стопку музыкальных журналов. Что делать с простынями, я затрудняюсь решить – они еще хранят ее запах, и я не знаю, окажет ли он такое же воздействие на Сью, как и на меня: я вспоминаю Мэг всем нутром, как живую, все совместные ночевки, вечеринки с танцами, разговоры до трех часов, после которых наутро было плохо из-за адского недосыпа, но и в то же время классно, потому что эти беседы действовали все равно что переливание крови, столько в них звучало настоящего, столько надежды, они походили на булавочные головки света на темной ткани жизни нашего крохотного городка.

Я пытаюсь вдохнуть в себя эти простыни. Если удастся, может, этого хватит, чтобы все стереть. Но задержать дыхание навсегда не удастся. Все равно в какой-то момент придется выдохнуть, а потом будет как тогда поутру, когда просыпаешься и вспоминаешь все не сразу, а постепенно.