— А целовать нужно в какое место? — очень уж заинтересованно уточнили из задних рядов, и я заметно напряглась.

— Целовать нельзя ничего! — всполошилась Нейла, у которой тоже на неприятности уже давно выработался нюх. — Это же музей! Тут даже руками экспонаты трогать нельзя, что уж говорить о других частях тела!

— Нет-нет, — ответила оранжевая жена шейха. — Я просто интересуюсь. В общеобразовательных целях.

Голос девушки звучал спокойно и уверенно. Именно это и сбило нас с Нейлой с толку.

— Вообще, говорят, достаточно поцеловать лик, нарисованный на саркофаге. Но с момента захоронения Эминхонепа прошло более двух тысяч лет, а царь все еще на своем месте.

— Красавиц не нашлось? — фыркнула фиолетовая и бросила вызывающий взгляд на свою товарку по гарему.

— Кто знает? — Нейла пожала плечами. — Скорее всего, легенда — это просто легенда. Мы с коллегами не проверяли, — усмехнулась она и перешла к следующему экспонату.

Весь шебутной курятник устремился следом. Я выдохнула. Вроде бы опасность миновала. Последняя жена шейха отошла от саркофага, и я тоже двинулась дальше. В древнеэпийском зале я сама была второй раз с момента открытия, и он мне еще не успел наскучить.

Тихий, противный скрип и последующий за ним ор заставили меня подпрыгнуть и развернуться.

Оранжевая девица сидела на полу и остервенело терла рукой, затянутой в перчатку, губы. Маску она при этом умудрилась не снимать, а только немного задрать. В это время крышка саркофага медленно открывалась.

Сначала в щели показалась перебинтованная скелетообразная рука, а потом нога… когда я осознала, что произошло, то чуть не рухнула в обморок, а древний, замотанный в истлевшие бинты царь осторожно ступил на полированный музейный пол. Что тут началось!

Жены шейха орали, суетливо метались по залу, натыкаясь на нас с Нейлой и друг на друга. Нарезали с воплями круги, а радостный, выпущенный из заточения мумифицированный царь воодушевленно бегал за ними кругами и пытался поймать.

Я осознала, чем мне это грозит, и тоже кинулась в самую гущу, понимая — или я поймаю мумию, или она кого-то из вверенных мне разноцветных девиц. Выбор у меня был небольшой — меня убьет или мумия, или шеф. Даже в такой ситуации шефа я боялась больше и готова была защищать своих подопечных даже ценой собственной жизни.

Наконец-то самая сообразительная из жен шейха, перестала нарезать круги и биться о витрины с экспонатами и выскочила в открытую дверь, ведущую в предыдущий зал. Остальные кинулись за ней, мы с мумией царя тоже. Здесь разноцветные курицы даже не затормозили, пролетев мимо экспозиций напрямую.

Теряющий по дороге бинты царь тоже припустил быстрее, оставив меня с Нейлой у себя за спиной.

Увидев, как разноцветная визжащая толпа ломанулась к выходу из музея, я совершенно неожиданно открыла в себе недюжинные математические способности. А именно просчитала, что траектория и скорость их движения ведут прямо в воду.

— Нет-нет-нет! — заорала я, кидаясь следом в приветливо распахнутые музейные двери. — Там кана…

Визги усилились, раздался плеск. Мумия печально завыла, остановленная наконец стражниками, и страдальчески протянула руки к уплывающему (в буквальном смысле) счастью.

А я… вздохнув, разбежалась и понеслась вслед за гаремом. Правда, не ловить, а топиться, потому что после такого оглушительного провала меня все равно поутру у берега найдут, уж шеф постарается. Как же я надеялась, что первое серьезное задание будет для меня ступенькой по карьерной лестнице и не вниз, а вверх!

Вожделенный вечный покой был в каком-то метре, но в таких случаях еще старая сумасшедшая бабка-соседка говорила: не ведьмин день, ой не ведьмин. Так и тут: не Хелми день, бардак какой-то! Буквально перед самым погружением меня перехватили чьи-то сильные руки.

— Куда?! — вопросил обладатель сильных рук.

— Т-туда… — от волнения я начала заикаться.

— Ловить? — участливо поинтересовались.

— Топиться, — вздохнула я.

— Тогда вперед.

Совершенно неожиданно руки разжались, и я полетела в воду. В ледяную, дракон ее порази, воду!

Погружение вышло какое-то неожиданное и обидное. Я даже стала ближе к гарему — духовно, разумеется, они плавали чуть в сторонке. А когда я вынырнула на поверхность, отплевываясь и стуча зубами, количество жен в канале поубавилось.

Мне тут же захотелось нырнуть обратно, потому что из воды их вылавливали Кевин и… шеф. Причем Кевин явно радовался шикарной возможности лично завернуть каждую птичку в теплое одеяло, а Ильмир… Ильмир буквально излучал волны ярости. Они меня согревали даже на расстоянии.

Когда последняя — желтенькая — жена была извлечена из канала, я грустно подплыла к бортику в наивной надежде, что раз уж все так сложилось, то и меня заодно вытащат. Но Ильмир сложил руки на груди и с выражением крайней степени неудовольствия поинтересовался:

— Ну и как вы это объясните, леди Леруа?

«Да они дуры!» — чуть не вырвалось у меня. К счастью, я вовремя прикусила язык и икнула.

— Очевидно, мумия Эминхонепа наконец-то нашла самую красивую девушку… — зубы стучали, и фраза вышла какой-то нервной. Но может быть, это сойдет за волнение перед лицом начальства. Я его, признаться, испытывала.

— Рад за нее, — сухо кивнул начальник. — Но как эта самая красивая девушка и еще девятнадцать чуть менее красивых девушек оказались в воде?

«Да они дуры!» — до чего навязчивая мысль-то…

— Мне холодно. — Отвечать на вопрос я не хотела, а вот вылезти из канала очень даже.

— Поздравляю.

Пришлось пойти с козырей:

— Если я заболею, вам придется оплатить мне больничный. Нельзя уволить человека на больничном!

Угроза подействовала, и через минуту я стояла на мостовой, ежась от пронизывающего ветра.

— Прости, крошка, для тебя одеяла не осталось, — хмыкнул Кевин. — На вот, возьми пиджак.

Я с благодарностью закуталась в не слишком теплую, но какую-никакую одежду. Хотя вряд ли этот жест был продиктован сочувствием ко мне. Скорее, Кевин просто жаждал продемонстрировать все свои бицепсы, трицепсы и другие достоинства дрожащим в сторонке птичкам дарийского шейха. Рубашки с длинными рукавами инкуб не признавал.

А Ильмир Сантери, похоже, умел брать в свои руки любую ситуацию. Его слушались, ему подчинялись, и даже сейчас он умудрялся сохранять хладнокровие. Он был одновременно приветлив и ласков с птичками из гарема, многообещающе мрачен со мной и собранным с Кевином, которому давал указания.

Мы стали своего рода развлечением для всего города. Гондольеры вставали в очередь, чтобы урвать шанс прикоснуться к бесплатному цирку и отвезти нас к агентству. Чудо, что журналисты не подоспели, видимо, переполох в музее занял все внимание и сотрудников и посетителей, раз никто не удосужился им сообщить, но шеф все равно старался как можно скорее увезти нас под надежную защиту здания агентства. Если это попадет на страницы газет, предполагаю, уволят не только меня. Думаю, наш офис вообще расформируют.