— Бегите, у вас еще есть шанс спастись!

— Что-что? — удивилась я.

— Спасайтесь, говорю. Если Петрович доберется до вас, заболтает вусмерть. — И по лицу девушки скользнула едва заметная улыбка.

Переспросить второй раз я не успела. Тот, кого она назвала Петровичем, уже приблизился:

— Куницына, опять за свое? Придумала себе развлечение, людей пугать. Лучше бы ты, Куницына, темы для статей выдавала с такой же резвостью, как шуточки про начальство, — поморщился он и сразу переключился на меня: — По какому вопросу? Главного редактора ищете? Это на второй этаж. Или кто-то из журналистов заинтересовал? Может, статью хотите заказать? Недорого. А если серию статей, так и скидочку организуем.

«Похоже, в словах Куницыной есть доля правды. Молчуном его точно не назовешь», — думала я, пытаясь вклиниться в пространную речь Петровича. Это оказалось не так-то просто. Петрович уже оседлал любимого конька и начал посвящать меня в детали такого сложного процесса, как написание статьи под заказ. При этом он махал перед моим лицом руками, будто ветряная мельница крыльями. Мне пришлось отступить по лестнице на пару ступенек вниз, благодаря чему наши головы оказались на одном уровне, и я решительно объявила:

— Нет, я не собираюсь заказывать статью. По крайней мере пока. Я ищу журналиста.

Договорить Петрович мне не дал. Воодушевившись тем, что журналист мне все же нужен, он снова затараторил:

— Вот и отлично. Вы сделали правильный выбор, обратившись в нашу редакцию. Все лучшие профессионалы работают у нас. Любая тематика. Любая направленность. Любая степень сложности. Выбирай не хочу.

— Вот именно! — вырвалось у меня.

— Что «именно»? — переспросил Петрович.

— Не хочу ничего заказывать. И выбирать ничего не хочу. Я ищу конкретного человека, понимаете?

— А зачем вы сюда-то пришли? — осведомился Петрович. — С жалобами на первый этаж.

— Я не собираюсь жаловаться. По крайней мере пока, — повторила я собственную фразу. — Мне бы пообщаться с вашим сотрудником. Смелый Крик — вот кто мне нужен.

— У вас к нему претензии? Недовольны статьей, требуете фактического опровержения? — более сухо спросил Петрович.

— Просто хочу побеседовать с ним, — как можно убедительнее проговорила я. — Это сложно?

— Ничем не могу помочь, — ответил Петрович, растеряв всю доброжелательность.

— Разве он не является вашим сотрудником?

— Он сотрудничает с редакцией вне штата, — нехотя сообщил Петрович. — Появляется у нас не чаще раза в неделю. Предлагает статьи. Мы либо берем и выплачиваем за них гонорар, либо отказываем, и автор уходит ни с чем. На этом наши взаимоотношения заканчиваются.

— Можете поделиться адресом или телефоном вашего внештатного сотрудника?

— Девушка! Милая! Вы же прекрасно понимаете, что это информация конфиденциального характера! — замахал на меня руками Петрович.

— Но хоть имя его я могу узнать?

— Смелый Крик, — с кривой улыбкой отрезал Петрович. — Это его имя. Для всех читателей.

— Что ж, жаль, что не дождалась от вас помощи. Придется искать другие пути.

— Не расстраивайтесь. Отыщется ваш Крик. Коль уж он вам настолько нужен, непременно отыщется, — напутствовал Петрович, провожая взглядом мою фигуру.

Я спустилась на первый этаж, попрощалась с вахтершей и вышла на улицу. Мой визит завершился полной неудачей. Кто ж знал, что издатель целыми днями торчит в помещении редакции? Кто ж знал, что он станет охранять контакты журналистов, как Цербер — вход в царство Аида?

Напротив редакции располагалось кафе с большими окнами — идеальное место для наблюдательного пункта. Но поручить наблюдение некому. Пора ехать к родственникам погибших. Я решила, что вернусь сюда вечером и попробую ближе познакомиться с любительницей розыгрышей Куницыной.

Поскольку благодаря Елене у меня не было нужды тратить время на поиски адресов погибших девушек, из редакции я сразу направилась к дому Качаевой. Ее отец, судя по всему, был не последним человеком в городе. Само название улицы говорило в пользу такого предположения. Любой, кто прожил в Тарасове хоть год, знает Мирный переулок как место, где сосредоточен если не весь бомонд, то большая его часть. Тут и политики, и бизнесмены, и директора крупнейших заводов. Адвокаты, нотариусы, прокуроры и прочая, прочая, прочая. Фамилия Качаев в моей памяти ни с чем не ассоциировалась. Но я ведь не могла знать наперечет всех состоятельных людей Тарасова. Или могла?

Разыскав дом номер семнадцать по Мирному переулку, я сразу поняла, что дело не во мне. Домик был, прямо сказать, неказистый. Замшелые стены, для презентабельности обтянутые маскировочной сеткой, той, что вошла в моду у строительных подрядчиков относительно недавно. Оконные рамы, размалеванные белым, чуть скрашивали унылость фасада. На фоне шикарных новостроек, огороженных высокими заборами с непременной будкой охраны при въезде, домишко выглядел бедным сельским родственником, незваным гостем, заявившимся к столичной родне.

«И почему его до сих пор не снесли?» — успела удивиться я, прежде чем пронырливая бабуля, выкатившаяся из подъезда семнадцатого дома, накинулась на меня с угрозами:

— Не надоело вам шнырять? Ясно же было сказано, дом не отдадим! У нас покровители в Первопрестольной! И бумаги свои мне под нос не тычьте, иначе получите то же, что в прошлый раз.

— И вам доброго здоровья, — церемонно поклонилась я. — Позвольте узнать, из-за чего сыр-бор.

— А то вы не знаете! Нечего тут притворяться, — кипятилась бабуля. — Ходите, ходите, земля вам наша покоя не дает. Вам бы только у людей простых все отобрать да богатеньким раздать. А нас куда? Куда стариков немощных девать, я вас спрашиваю? На помойку? Или сразу в крематорий, чтоб огороды ваши удобрять?

— Качаевы здесь живут? — едва сумела я вклиниться между гневными обвинениями бабули.

Услышав фамилию Качаевых, бабуля мгновенно переключилась в другой регистр и запричитала:

— Так вы к Игнату? Чего ж молчали? Горе-то какое, ох горе! И нужно ж было именно с ним такому приключиться! Один ведь девку поднимал. Жена чуть не в сами роды померла, а он все равно дочку не бросил. И заново не женился. Не хотел, чтобы Настену мачеха воспитывала. А вы Качаевым кем приходитесь? Что-то я вас раньше здесь не видела.

— Подруга Настина, — соврала я, не желая делиться с любопытной бабкой истинной целью визита.

— Подруга? Странно. Я Настениных подруг всех знаю, — заподозрила обман бабуля.

— Я в Тольятти живу. Учились мы с Настей вместе. Вот, узнала про несчастье, приехала соболезнования дяде Игнату выразить.

Этого оказалось достаточно. Приехать из другого города, чтобы разделить горе родственников близкого человека по поводу его кончины, в бабкины времена было обычным делом. Она одобрительно закивала и мигом перешла на «ты»: