- Ты хочешь сказать, что казарменная еда отвратительная?

- Нет, ваше высочество.

Они оба огляделись по сторонам. Рядом никого не было.

- Простите, сэр, но от укоренившихся привычек трудно избавиться.

Они подошли к машине.

- Хочешь за руль, майор Ланкастер? - Уорд оглянулся. - Ты прав насчет жизненных привычек.

- Куда поедем?

- Думаю, после Калифорнии и Нью-Йорка мне нужно сменить обстановку. Что-то новое. Как насчет тех горячих источников, о которых мы слышали?

- Служащий в отеле сказал, что они находятся посреди дикой местности, - сказал Ланкастер с ужасом.

- Эта часть Америки меня интересует.

- Я думаю, что это страна медведей, - с сомнением произнес Ланкастер. Как обеспечить безопасность принцу?

- Я готов к опасной жизни.

- Я боялся этого. - Ланкастер выглядел не очень довольным. Он был человеком, рожденным для охраны королевской семьи острова Хейвенхерст. Он чувствовал и избегал ситуаций, которые могут подвергнуть принца опасности. Но, когда звучал приказ, он подчинялся.

- А наша история прошла, - сказал Уорд, когда они покидали Маунт-Бенд и направлялись по извилистой дороге, которая, петляя, вела их наверх в гору через густой лес.

Ланкастер молчал.

- Ты так не думаешь?

- Старик нам не поверил.

- Какой старик?

- Он вышел из кухни и внимательно смотрел на нас. Он хромал. Бывший военный.

- Откуда ты знаешь, что он военный?

- Есть способы, чтобы узнать, - пожал плечами Ланкастер. - Но это работает в обоих направлениях. Думаю, он тоже многое понял о нас.

Уорд размышлял над тем, что не заметил человека, выходящего из кухни. Конечно, работа Ланкастера заключалась в том, чтобы замечать, кто был около Уорда. И очевидно, что Ланкастер отлично справляется со своей работой. Но все же Уорд подозревал, что женщина, Мэдди, как-то связана с тем, что он не заметил, как пожилой мужчина вышел из кухни.

В ней было что-то, что привлекало его.

Красота Мэдди была сдержанной и естественной, такой же свежей, как прохладный ветерок в жаркий день. Она была прелестна, эти непокорные кудри вокруг ее головы, тонкие черты лица, прекрасный изгиб пухлых губ, карие глаза, которые мгновенно меняли цвет от зеленого до коричневого.

Несмотря на слабый намек на веснушки, ее кожа была бледно-фарфоровой, как будто она редко выходит на улицу. И были слабые тени чего - усталости? беспокойства? - под этими замечательными глазами.

За время их короткой встречи Уорд нашел ее одновременно восхитительно интересной и интригующе привлекательной. И в то же время это было болезненное напоминание о женщине и образе жизни, которые он никогда не будет иметь.

- Меня это не беспокоит. Но все же я бы не хотел, чтобы имя Эдвард было кому-то известно, - заявил Ланкастер.

- Хейвенхерст, пожалуй, самое малоизвестное королевство во всей Северной Атлантике. Небольшое пятнышко в океане, в двухстах километрах от Северного канала. Даже шотландцы, которые хоть немного с нами связаны, едва знают, кто мы такие. Так что едва ли многие люди знают, кто я такой.

Семья Уорда, не желающая огласки, наняла небольшую группу профессионалов, чтобы отбиться от преследования сумасшедших бульварных газет, хотя иногда некоторые истории из жизни принца все же просачивались в прессу.

Ланкастер покачал головой.

- Я вне подозрений, - заверил его Уорд.

- Пусть так и будет. Думаю, эта мисс О'Брайн, ваша подруга из Калифорнии, хотела бы, чтобы у вас был более популярный статус.

Уорд посмотрел на Ланкастера:

- Ты поговорил с ней?

Ланкастер приподнял одно плечо:

- Сказал несколько основных правил.

Дорога закончилась. Ланкастер остановил машину и выключил зажигание. Мужчины вышли из машины. Достав из багажника рюкзаки, надели их на плечи. Спустя несколько часов они вернулись к машине, после долгих поисков не найдя ни одного источника.

- Может, нам стоит позвать эту молодую официантку, чтобы она смогла показать нам окрестности? - сказал Уорд.

- Да, может быть.

- Возможно, Мэдди тоже могла бы присоединиться к нам.

- Не думаю, что это хорошая идея, - покачал головой Ланкастер.

Уорд бросил взгляд на Ланкастера. Неужели он догадался, что что-то в этой чародейке из кафе пробудило в нем интерес? Но нет, не похоже.

- Потому что юная Софи немного влюбилась в тебя?

Ланкастер нахмурился.

- Ударение на слово «юная». И мы можем быть раскрыты. В силу своей юности она будет задавать много вопросов, и наша легенда просто не выдержит.

Уорд напомнил себе, что работа Ланкастера просчитывать все варианты и везде видеть угрозу. Всегда быть начеку.

Но он понимал, что хочет, чтобы Мэдди и Софи присоединились к ним не только потому, что ему хотелось найти эти горячие источники, а потому, что это была возможность прикоснуться к другой жизни. Той, что он не мог иметь. Или мог, но только на короткий срок. Возможно, эти последние дни его анонимной жизни могли дать ему шанс увидеть, каково это - веселиться с обычной девушкой в обычном мире.

- Прошу тебя, Ланкастер, не лишай меня возможности сделать несколько нормальных вещей. Да, я хочу водить машину такую, как эта. И я хочу провести время с милой девушкой. Танцевать с ней на концерте. Может, у меня только один шанс, чтобы пожить нормальной жизнью.

Они подошли к машине, и Уорд занял место водителя. Их маленький островной дом не подходил для такого транспортного средства. И честно сказать, Уорд редко пользовался машинами.

Он включил передачу и наслаждался мощью мотора.

- Я понимаю, ваше высочество, - сказал Ланкастер, - это действительно единственный шанс почувствовать вкус свободы. Через несколько недель вы будете женатым человеком.

- У меня никогда не было свободы, - тихо сказал Уорд. - Не важно, женат я или нет. Всегда все одно и то же. Но я принял решение. Я не женюсь на принцессе Аиде.

- Но… но ваш брак уже решен, - пробормотал Ланкастер после долгой паузы.

- Я всегда понимал то, что я должен служить народу, забывая себя. А это определенно требует жертв.

- Принцесса Аида - красивая женщина. Вряд ли это жертва.

- Она меня не любит.

- Любовь? - Ланкастер бросил на него взгляд. - А это тут при чем?

Любовь. Уорд понятия не имел, что это такое. Его отец, король, не любил ни его мать, ни его самого. Их общественная жизнь была хорошо срежиссированным спектаклем, где все вели себя вежливо и приветливо друг с другом. Наедине же они были холодны и далеки друг от друга.