– Тиарлах! – воскликнула Флора. Большинство жителей острова называли Чарли его гэльским именем. – Ты ведь не потащишь своих малышей в холмы в такой вот день?

Флора уже наливала Чарли такой чай, какой ему больше всего нравился. А он топал ногами, дул на пальцы и сгибал их, отогревая. Джен ничего особенного не делала, она, как обычно, просто оглядывала кафе с таким видом, словно считала радиаторы непристойной роскошью, а жизнь Флоры – легкой и ленивой.

– Ох, нет, – ответил Чарли, с благодарностью принимая чай.

Джен с подозрением следила за ними. Она не доверяла Флоре, которая когда-то целовала Чарли примерно десять секунд, когда Джен и Чарли еще даже не были обручены. Тот факт, что потом все было забыто и они поженились, не рассеяло напряжение, как на то надеялась Флора.

– Э-э-э… а ты выпьешь чая, Джен? – кротко предложила Флора.

– Я на работе, – ответила Джен таким тоном, словно Флора предложила ей двойную порцию водки с «Брю».

Чарли протянул Флоре деньги, Джен и их проводила взглядом, как будто ее возмутило то, что Флора берет плату просто потому, что это ее бизнес.

– Нет, – сказал Чарли, благополучно ничего не заметив, как обычно. Он вообще был человеком простым. – Нет, на этой неделе у нас деловые люди. Какая-то бухгалтерская фирма из Суиндона.

Флора поглядела в окно. Несмотря на то что было уже десять утра, снаружи было довольно темно. Она увидела группу мужчин и женщин, с несчастным видом стоявших перед кафе, на них были огромные непромокаемые плащи, раздуваемые ветром. Этим ребятам приходилось хуже, чем Руффало.

Флора не смогла сдержать улыбку:

– Скажи, что они платят тысячи фунтов за такое счастье.

– Так и есть, – серьезно ответил Чарли. – И им придется до обеда пересечь на каяках озеро Эррин.

– Бог ты мой, да они возненавидят эту экскурсию! – развеселилась Флора. – А им раньше приходилось плавать на каяках?

– Не-а.

– Там ведь рассаживаются четверками… Ты возьмешь для них чай?

– Не-а.

– Ох, Тиарлах, на тебя это не похоже! Такая жестокость!

– Это не жестокость. Ты посмотри на них.

Бухгалтеры из Суиндона сбились в кучу и о чем-то энергично спорили.

– Видишь? Они обсуждают, то ли им восстать, то ли просто уйти, и говорят о том, как они нас ненавидят. И они действительно нас ненавидят!

Флора кивнула:

– Меня это не удивляет.

– Но это как раз так и действует, – вмешалась Джен. – Командная работа. Они объединяются в ненависти к нам.

– А я и не знала, что это именно так. – Флора моргнула. – Но теперь, когда ты сказала, я понимаю. Но мальчики-то получают булочки с сосисками.

Чарли пожал плечами:

– Мальчики получают все, что мы можем им дать… Ну хорошо, приготовь им на обед пятнадцать самых простых сэндвичей. Можешь даже на вчерашнем хлебе.

– Ни за что! – ужаснулась Флора.

– И припиши к счету доллар-другой.

– Ну, в этом уж точно нет необходимости, – проворчала Джен.

– Нет, сделай так, yarta, – сказал Чарли.

Местное ласковое словечко «милая» сорвалось с его губ раньше, чем он успел сообразить, и Джен тут же обожгла его бешеным взглядом, а Флора слегка поежилась, забирая у Чарли пустую чашку – у него была здесь собственная чашка – и вешая ее на крючок за прилавком. Она помахала им обоим рукой на прощанье.

К обеду погода ничуть не улучшилась, и уже ясно было, что день пойдет уныло, по крайней мере до трех часов дня, когда все заканчивают работу и, шагая по главной улице, решают, что им просто необходимо съесть кусочек рождественского пирога. К тому же рыбацкие лодки возвращались около четырех, а рыбакам требовались потоки чая и горы тостов, и их приходилось загонять в самый дальний угол кафе, чтобы они не пугали других рыбным запахом.

Флора решила ненадолго ускользнуть и покормить обедом Финтана, который стоял на бессменной вахте у Колтона. Летом они проводили много времени на пляже, и кто угодно мог заглянуть к ним.

Но теперь, когда Колтон так ослабел, мало кто мог заглянуть к нему без повода, тем более что Колтон погрузился в себя. Теперь настало время семьи. И только семьи.

Флора уложила в контейнеры несколько камбрийских булочек и булочек с беконом и клюквенным соусом, с которым она в данное время экспериментировала, и пошла к старому грязному отцовскому «лендроверу».

Как только Флора открыла дверь, она сразу поняла, почему все приходящие сегодня выглядят такими нервными: погода еще больше ухудшилась по сравнению с утренней, и ветер теперь хватал тебя за горло, как только ты выходил наружу. И дул он прямо в лицо, так что Флора содрогнулась в теплой куртке, бывшей необходимой частью жизни на Муре, и натянула шарф на рот и нос. Маленькие снежинки, смешанные с дождевыми каплями, колотили ее по голове. Флора надвинула на лоб шапку с помпоном, но руки у нее все равно отчаянно замерзли, пока она дошла до машины, стоявшей в каких-то десяти метрах от входа, – в это время года парковаться можно было где угодно.

Старый ржавый мотор разогревался целую вечность, хотя это вряд ли имело значение, потому что ветер все равно без труда прорывался сквозь заднюю брезентовую стенку автомобиля. Но наконец Флора отправилась в путь.

Особняк Колтона производил впечатление. Когда-то он был домом приходского пастора, но затем его обновили и расширили, превратив в… ну да, в дом, подходящий миллиардеру, подумала Флора, проезжая по безупречно ухоженной гравийной дороге, мимо злых павлинов, которые наверняка ужасно мерзли. Невидимый охранник открыл перед ней ворота, когда Флора назвала себя.

Снег здесь шел гуще, потому что эта часть местности возвышалась над городком. Дом восседал на утесе и смотрел на север через море – явно бесконечное, тянувшееся до самого полюса и еще дальше, – а в стороне от него бешено крутились ветряки, как сумасшедшие карусели. На всех волнах вскипала белая пена. Рыбаков сегодня ждала долгая и тяжелая работа, даже для тех, кто родился для моря.

Флору окатило теплом, когда с задней стороны дома открылась дверь, – на Муре никто никогда не пользовался парадным входом, кое у кого он вообще был заколочен, – и это тепло так же ошеломляло, как холод снаружи.

Колтон поддерживал в доме тропическую температуру – всегда, даже до того, как заболел, – чтобы можно было ходить босиком по обогреваемым полам из плитняка, доставленного из Италии.

Флоре не сразу удалось избавиться от четырех слоев верхней одежды. Она посмотрела вокруг. Через холл шел Финтан. Он и всегда был худым, но теперь казался старше и утомленнее.

– Красиво здесь, – сказала Флора.

И это было чистой правдой. Весь дом уже украсили к Рождеству, хотя едва начался декабрь. Огромные гирлянды плюща опутывали балясины потолка и перила лестницы, все камины украшал падуб, огонь гудел в каминах в библиотеке и нижней гостиной, хотя в этих комнатах никого не было.