— Конечно, Карим Талгатович, — кротко говорю я и, не сдержавшись, язвлю: — Вы же здесь босс.

«Ты договоришься, Вася», — красноречиво транслирует его моментально тяжелеющий взгляд, после чего Карим вновь отворачивается к остальным:

— Персонал кухни может начинать готовиться к смене. С остальными я переговорю чуть позже.

Под раздавшийся грохот отодвигаемых стульев он выпрямляется и кивает мне, мол, вставай и пошли.

Я поджимаю губы. Когда распоряжения отдавал Воронин, я не имела ничего против, но сейчас хочется по-детски сгримасничать или хотя бы спрятать за спиной средний палец. Чего я, кстати, обещала себе не делать, раз уж приняла решение остаться в «Родене». Просто всё внутри меня восстаёт против того, чтобы слушаться приказов человека, который так сильно меня ранил.

— С чего хотите начать? — сухо уточняю я, подходя к Кариму. — Предлагаю с запасного входа, чтобы вы имели представление, как начинается рабочий день.

Несколько секунд Карим смотрит мимо и после того, как шум голосов стихает, возвращается к моим глазам. Его голос звучит резко, обвинительно.

— Я давал тебе время, чтобы утрясти свои личные разногласия, Вася. Если ты не уволилась, расцениваю это как согласие на работу. Имей в виду: если я ещё раз услышу, как ты пытаешься подначивать меня перед сотрудниками — тебя здесь не будет.

Меня с головы до пят заливает краской. Даже стопы горят от унижения. Знаю, что язвить было непрофессионально, но… Всё равно… Я хорошо делаю свою работу. И дисциплина у сотрудников при мне значительно выросла… Зачем он так?

Ответ напрашивается сам собой: потому что мы давно стали чужими.

— Эти рестораны — дорогое приобретение, — продолжает он. — И твоим детским выходкам здесь не место. Ещё раз спрошу: ты готова работать без истерик?

В висках молотит: бух-бух-бух. Можно отказаться. Вот прямо сейчас, как я люблю, со спецэффектами. Помахать у него перед носом средним пальцем и послать прямиком в его любимый Мингер (село в Татарстане. — Прим. автора). Очень хочется. Уже через час я об этом, конечно же, пожалею, но одна сладкая минута принесёт мне массу удовлетворения.

Я набираю в лёгкие побольше воздуха. Если я это сделаю, то ничем не буду отличаться от взбалмошной Василины двухгодичной давности. А мама с папой так гордятся тем, что сразу после окончания университета я получила должность управляющей. Обидно будет так по-идиотски всё просрать.

— Да, — со скрипом выдавливаю я. — Больше такого не повторится.

— Хорошо, — чуть мягче произносит Карим, и на его лице появляется знакомое выражение, которое мне не слишком хочется интерпретировать. Так он смотрел на меня, когда после очередного скандала я приходила к нему мириться. — Теперь показывай, где запасной вход.

— Холодный и горячий цеха у нас объединены, — монотонно рассказываю я, остановившись посреди кухни. — Там, — взмахом руки указываю налево, — кондитерский. А вот тот закуток — комната приёма пищи.

— Закуток? — насмешливо переспрашивает Карим, приподнимая брови.

— Комната, — натянуто поправляюсь я. — Помещение для персонала. Справа моечная и кладовая.

Не спеша оглядев стены и периметр кухни, он останавливается на деревянном ящике, стоящем рядом со столом выдачи.

— А он что здесь делает?

Хороший вопрос. Вообще, на данный момент у этого ящика два назначения: хранить в себе бакинские томаты и прятать под собой расколовшуюся плитку, на которую позавчера грохнулась тяжеленная кастрюля с водой.

На мой взгляд, ничего страшного в этом нет, — это же не в зале, а на кухне случилось, — но зная дотошность Карима, захотелось подстраховаться.

— Это овощи привезли, — невозмутимо вру я. — Позже уберём на склад.

— Надо сейчас убрать. Что им делать в зоне выдачи?

Вот так. От одной его фразы вся конспирация идёт лесом. Скрипнув зубами, я подзываю су-шефа и прошу перенести ящик на склад. Толик смотрит на меня с пониманием, — мол, эх, не вышло — и через пару секунд потрескавшаяся плитка с проплешинами цемента является наружу, портя собой порядок, который мы так тщательно наводили.

Вот удивительно. Сколько людей я повстречала на своём двадцатичетырёхлетнем веку, но только в компании Карима мне удаётся чувствовать себя настолько по-идиотски. Ну что такого? Всего-то плитка откололась. Ерунда, мизер. Но сейчас, когда он смотрит прямо на неё, снова хочется провалиться сквозь землю.

— Очень находчиво, Вася, — замечает Карим спустя паузу. — Плитку нужно будет заменить. До завтра накидай список всего, что требует починки. Никакой сломанной техники, побитой плитки и заляпанных стен быть не должно.

— У нас всё работает, — сухо говорю я, делая себе пометку разгромить сервис по обслуживанию посудомоек, которые уже третий день не могут прислать ко мне мастера для починки одной из машин.

— На всякий случай проверь ещё раз. Лишним не будет. Кстати, что по форме? Я так понимаю, нужно будет дополнительно заказать.

— Для чего? — искренне недоумеваю я. — У каждого сотрудника есть по два комплекта.

— И у тебя? — Глаза Карима спускаются мне на грудь, в то самое место, где три дня назад красовалось кофейное пятно.

Ну какой же он зануда! И всего-то стоило один раз попасться ему на глаза в грязной рубашке.

— У меня тоже есть два комплекта. Показать? — едва сдерживаясь от обиды, уточняю я.

Пусть смотрит, если хочет. Застаревшее томатное пятно было не так-то просто отстирать, но я и хлорный отбеливатель справились.

— Не нужно. Я тебе верю, — чуть заметно усмехается Карим. — Лучше покажи склад.

Пока он оглядывает кладовую и холодильники, мне снова приходится сражаться с собой. Коробит, что Карим так тщательно всё проверяет. Будто хочет сказать: «Нет тебе доверия, Вася». И конечно, он имеет на это право: «Роден» действительно дорогое приобретение, и ещё неизвестно, как бы я себя вела, если бы в один прекрасный день смогла позволить себе такую покупку… Наверное, раздувалась бы от гордости и каждые десять минут дёргала официантов с просьбой принести кофе мне в кабинет… Но всё равно. Может, пора к психологу сходить? Карима я давно вычеркнула из жизни, а чувствую себя так, будто он должен относиться ко мне по-особенному.

— С экскурсией на этом можно закончить, — произносит он, налюбовавшись санузлом в раздевалке. — Замечания запомнила?

Разумеется, я их запомнила. Каждое высечено на нервах клеймом раздражения. Заменить бутылку с мылом на подвесной диспенсер, потому что так гигиеничнее, поменять занавеску в душевой, вычистить вытяжку. ЕщёКариму не понравилась форма уборщиц, и мне нужно будет подыскать что-то новое.

— Запомнила, — буркаю я и вздрагиваю, потому что он снова берёт меня под локоть.

— Тогда пойдём в кабинет.