ты, ни мать, ни отец, в конце концов, не удосужились объяснить мне всё это! Пятнадцать лет, я мечтал вернуться домой и вынужден был жить, в ненавистной мне стране!

— Неужели, отец, никогда не говорил с тобой об этом?

Я отрицательно покачал головой.

— Прости меня, Саша… Я пытался переломить себя, и когда уже почти получилось, Таня с Семеном разбились… — дед прослезился. — Ехали из Москвы… Дорога была скользкая, после дождя… Сёмка не справился с управлением… Погибли сразу…

Поднявшись с дивана, я вышел из палаты деда. Мне нужно было вдохнуть свежего воздуха. Я задыхался от всей этой лжи и несправедливости, по отношению к отцу. Сейчас, я должен побыть в одиночестве, чтобы переварить услышанное и решить, что делать дальше!

Дождь прекратился, и я глубоко вдохнул, заряженного озоном, воздуха. Его частицы, просочились в кровь и стремительно понеслись по венам, насыщая им организм и прочищая мозги! Я сел на скамью в парке клиники, даже не обратив внимания, что она мокрая.

«Теперь, дед хочет навязать мне эту девчонку, дочь той, из-за которой распалась наша семья? Нет!»

Мой сотовый завибрировал, и я достал его из кармана.

— Слушаю! — нервно пробасил я.

— Александр Максимович, Вы могли бы вернуться? Егор Константинович, очень просит! — раздался в трубке, просящий голос Фишмана.

Немного успокоившись, я уже мог контролировать свои эмоции.

— Сейчас поднимусь… — согласился я.

Хорошо, что джинсы чёрного цвета, иначе было бы заметно, влажное пятно, на моей заднице. Могло создаться впечатление, что я обделался.

Поднявшись в палату, обнаружил, сидящую в кресле девушку. Фишмана не было. «По-моему, это она вчера кормила деда?» — подумал я, разглядывая незнакомку. Девушка была очень красива. Русые, чуть волнистые волосы, заплетены в косу. Непослушный локон, выбившийся из причёски, заправлен за миленькое ушко, в мочке которого, сверкала золотая серёжка, в виде капельки. Сердце ёкнуло, когда я взглянул в глаза девушки, они необычного изумрудного цвета, и казалось, что занимают половину её лица. Правильные черты, делали её облик идеальным. А пухлые алые губки!.. Боже!.. Что бы я с ними сделал?..

Дед, увидев меня, улыбнулся.

— Саша! Познакомься — это Соня!

И, повернувшись к девушке, представил меня. «Вот она! Девчонка, которую я должен ненавидеть! Должен!.. Но вряд ли смогу!..» Я кивнул головой, в знак приветствия и, пройдясь мимо красотки, уселся на диванчик. Девушка тоже слегка махнула головой, и щёчки её порозовели. В палате витал нежный аромат миндаля и мёда, спутывая мои мысли.

— Это твоя подопечная, Саша! — продолжил диалог, Егор Константинович.

— Она вполне себе, взрослая девочка, чтобы опекать её, — глядя в необыкновенные глаза Сони, спокойно проговорил я.

— Саша! Ты обещал мне!.. — с недовольством, рыкнул дед.

— Не волнуйся! Если обещал, значит выполню!

— Генрих Янович сказал, что ты отказываешься жить в особняке? — сменил тему Егор Константинович.

— Не так чтобы отказываюсь!.. Но я не готов! Слишком тяжелы воспоминания, особенно, после твоего сегодняшнего рассказа!

— Какие вы все нежные, — недовольно пробурчал дед. — Соньке страшно одной, в большом доме…

Девушка ещё больше покраснела, а я сказал:

— Разве, в доме нет прислуги? Или, подружку пусть позовёт!

На лице деда промелькнула искра недовольства, но он ничего не сказал. Я смотрел на девушку в упор.

— А Соня говорить умеет?

— Что за дурацкий вопрос! — возмутился Егор Константинович.

— Почему дурацкий? За всё это время, что я нахожусь здесь, она не проронила ни единого слова! — слегка улыбнулся я.

Соня снова стушевалась и ответила:

— Что Вы хотите от меня услышать? Я не знаю Вас совсем, и не представляю, о чём говорить!

— Давай на «ты»! И можно поговорим о твоём парне! — выдал я, неизвестно зачем.

Соня побледнела и опустила глаза.

Глава 5

Соня

«Это он!.. Он!.. Моё сердце узнало этого мужчину!» Я сидела возле дедушки и кормила его. Когда вошёл Алекс, боялась, даже повернуть голову. Я знаю, как он красив, видела фотографию в комнате мамы. Мурашки пробегают по телу, когда слышу его голос. «Неужели, моя мечта сбылась, и он вернулся домой и я, каждый день, буду видеть Алекса?!! Любимый!..»

Войдя в палату, обнаружила Егора Константиновича, в отличном настроении, и порадовалась за него.

— Сегодня, я познакомлю тебя с Сашкой! Обещал появиться здесь, в ближайшее время!

Моё тело обдало жаром. Я знала, конечно, что внук Егора Константиновича должен вернуться в страну, но не думала увидеть его так быстро. Мама Таня рассказывала, что Александр живёт с отцом в Америке. На её туалетном столике, сколько я себя помню, всегда стояла его фотография, сначала детская, а потом появилось фото, уже взрослого Алекса. Мне тогда было четырнадцать, и я, увидев сына моей приёмной мамы, влюбилась. На снимке, он улыбался, его чёрные, как смоль, волосы были пострижены, в модный тогда «ёжик», а глаза… Эти глаза… небесно-голубые, бездонные, как океан!

Я была осведомлена, что мать и сын не общаются, но мама всегда надеялась увидеть Александра. Она следила за его жизнью по соц. сетям, и фото взрослого сына, было взято с его странички. «Какой он у меня красавец!» — восхищалась она, и я была полностью согласна с её мнением.

И вот, я чувствую его присутствие, его взгляд, бегло пробежавшийся по мне, его терпкий, с нотками пихты, проникающий во все мои клеточки, запах мужского парфюма. Голова идёт кругом, я боюсь повернуть голову, чтобы, не дай бог, не упасть в обморок, от счастья.

Но знакомства не случилось. Егор Константинович ненавидит не пунктуальность. Привыкший держать в тонусе подчинённых, он сильно разозлился, когда Алекс опоздал. Наговорив друг другу, нелицеприятных слов, Саша ушёл, громко хлопнув дверью, а Егор Константинович корил себя за несдержанность.

Люди, в окружении деда, в основной своей массе, приятные личности, кроме адвоката, Генриха Яновича. Ему тридцать восемь лет, но он до сих пор, не женат и живёт с мамой. Среднего роста, чуть полноват, с лысиной на голове, однако как говорит Егор Константинович, «профи» в своём деле. Этот скользкий и хитрый тип, при каждой нашей встрече, старается облапать меня. Вот и сейчас, когда Алекс ушёл, я встала, чтобы убрать тарелку, но вдруг почувствовала руку, на своей ягодице. Я дёрнулась и, как будто случайно, наступила каблуком на его, до блеска, начищенные туфли. Он зашипел, как змея и убрал от меня свои, вечно потеющие ладони.

— Я Алекса видел! Он злой какой-то! — вытирая платочком, потеющий лоб, сообщил Фишман. — Наговорил мне всякого… нагрубил… Что случилось?

— Генри, я напортачил… — виновато произнёс дедушка. — Съезди к Саньке, извинись за меня, пожалуйста… — держась