– Чего у тебя соль такая? – не удержался он от вопроса.

– Так с перцем пополам, – ответил парень – его звали Василием.

Когда в котле забулькало и вокруг стал распространяться запах съестного, подошел рулевой. Как понял Михаил, он был на судне за старшего. Вытащив из-за голенища сапога деревянную ложку, он дунул на нее и, зачерпнув из котла, попробовал варево.

– Горячее сырым не бывает, – изрек он. – Харчиться пора.

Котелок сняли с огня, и все пятеро уселись вокруг него. Рулевой достал из мешка сухари и роздал команде. Все, кроме Михаила, достали ложки.

Первым зачерпнул варево рулевой. Подул на ложку, взял в рот.

– Хорош кулеш.

И как будто команду дал. Парни дружно полезли ложками в котел, захрустели сухарями.

– А ты чего не ешь? – спросил рулевой у Михаила.

– Ложки нет.

– Ай-ай-ай! Как же без ложки-то? У каждого своя должна быть. Игнат, сходи на ладью. Там запасная есть, принеси.

Один из парней молча поднялся, сходил на ладью, принес деревянную ложку и вручил ее Михаилу. Есть ею было непривычно, но удобно. Горячий кулеш не нагревал ложку и не обжигал губы.

Когда ложки застучали по дну котла, рулевой поднялся:

– Михаил, котел вымой, набери воды и над костром повесь.

Прибрежным песком Михаил отодрал котел от остатков кулеша, набрал в него воды и повесил котел на рогулину.

Команда была уже на судне. Парни постелили на палубе дерюжки и укладывались спать.

У Михаила не было ничего. Он сложил в несколько раз спасательный жилет, сунул его под голову и укрылся штормовкой: с реки тянуло сыростью, было зябко.

Утром команда проснулась ни свет ни заря – небо на востоке только начало сереть.

Михаил наносил сухостоя, Василий развел костер. Снова варили кулеш, поскольку готовился он быстро и был сытным. Днем, во время движения, остановок на обед не делали, ели только утром и вечером, экономя светлое время.

Пока удавалось идти под парусом.

Рулевой Георгий подозвал к себе Михаила.

– Это что у тебя за желтая штуковина? Я таких раньше не видел, не соображу никак.

– Жилет такой. Если его надеть, не утонешь, даже если плавать не можешь.

– Ух ты! Покажи.

Михаил надел на себя жилет, застегнул.

– Красивая вещица и полезная.

Вся команда собралась вокруг Михаила. Парни щупали и мяли синтетическую ткань.

– Вправду не тонет? – спросил Игнат.

– Вечером на стоянку встанем – можешь попробовать.

– Верю на слово. А в воду вечером не полезу. Там водяной, еще утащит в свое царство.

Михаил так и не понял, шутит он или всерьез сказал.

Кормчий после некоторого раздумья спросил:

– Где купил?

– Немецкий жилет, – уклончиво ответил Михаил.

– У Ганзы, значит. Я так и подумал. Продай!

Предложение было неожиданным. Михаил задумался. Похоже, к парням, в свое время, вернуться ему не суждено. Если же и повезет, то он отдаст стоимость из зарплаты. А сейчас ему местные деньги нужны.

– Сколько дашь?

– Ты скажи, за что купил?

– Монета серебром.

– Однако…

Разговор прервался. Видимо, Георгий счел стоимость великоватой.

– Странный ты, литвин.

– Почему же?

– Ложки у тебя нет, ножа на поясе – тоже, ни обеденного, ни боевого. Даже огня разжечь не можешь – как не от мира сего! И перед трапезой не крестишься.

Знал бы рулевой, что Михаил и в самом деле «не от мира сего» – не из этого времени. Но как-то ответить Георгию надо было.

– Пояс с ножами и ложкой я потерял, когда в воду попал, только жилет и спас меня.

– Это где же случилось?

– Есть такая река – Акчим.

– О! Знаю про такую, слышал. По весне да в половодье бурная очень, зело опасно сплавляться.

– Вот и нам не повезло. Из всей команды один я остался, а ладья – в щепки.

– Перед походом молебен заказать надо было святому Пантелеймону, он бы уберег. Ты не схизматик случаем?

– Православный. – Михаил распахнул ворот спортивного костюма и показал рулевому серебряный крестик на серебряной цепочке. Это его мама еще дома крестила.

– И в самом деле. А я уж подумал – нехристь, хотя имя православное. Чего на Акчиме делал?

Михаилу пришлось срочно выдумывать.

– За шкурками ходили, – соврал он.

– Ха, да и мы за ними ходили. За зиму коми да вотяки зверя набьют. Зимой мех хороший – густой, не линяет. По весне только его и брать. Не повезло тебе, парень, с ладьей-то.

– Не повезло.

Знал бы кормчий, как сильно не повезло Михаилу…

– А я вот набрал рухляди у старых знакомцев. Сейчас в Нижний иду, там ярмарки знатные. Продам – сам-три выйдет, а то и поболе.

– А как же через татар пробираться? – припомнил географию Михаил.

– Они купцов не трогают. Плати за проход по реке ихнему мытарю тамгу – тебе кожаную пайцзу дают, и все дела. Разбойников бояться надо. Столько развелось – ужас просто. Коли на телегах или санным обозом товар везешь, так охочих людишек для охраны нанимать надо. У меня вон в трюме и топоры боевые есть, и меч – дедов еще.

Холодным оружием Михаил не владел, как и многими другими навыками, имеющими ценность в Средние века.

На ночлег они остановились в месте впадения реки в Каму.

– Дальше река широкая да по течению; судов много – никак нельзя ночью идти.

А дня через два кормчий показал рукой на речушку, впадающую в Каму.

– Егошиха. А на берегу – деревни Брюхановка и Заостровка. Кожи там знатные выделывают. Припомни, вдруг пригодится.

А Михаил онемел от удивления. Подскочив к борту, смотрел во все глаза – ведь он проплывал места, где через двести пятьдесят лет появится Пермь. А сейчас тут две небольшие деревеньки…

– Ты чего вскочил? – зевнув, спросил Георгий.

– Запомнить хочу.

Грудь распирало от желания сказать, что на этом месте очень еще нескоро будет стоять большой промышленный город, где он работал – нет, еще будет работать.

Михаил запутался, сел рядом с Георгием.

Кама и в самом деле была широка и полноводна. И кораблики всех размеров сновали по ней вверх и вниз, но не столь активно, как обещал кормчий.

Через неделю они добрались до «стрелки», где сливались Кама и Волга, прозываемая татарами, черемисами и прочей мордвой Итилем. Повернули направо, и тут уже пришлось Михаилу сесть вместе с другими за весла. Только ненадолго. Реку перегораживал толстенный канат.