– Что случилось? – испуганно спросил он. Одна из женщин, запыхавшись от быстрого бега, махнула рукой в сторону, откуда она пришла.

– Там дух Ночного Лорда, – пояснила она. – Он начал выть на самом краю болота. Это было ужасно…

– Некоторые его видели, – добавил мужчина. – На расстоянии брошенного камня.

Дорф, уже спустившийся с лестницы, закрыл ворота плотнее.

– Как можно увидеть дух? – с сомнением спросил он. – Он же не из плоти и крови, как мы!

– Тогда это была его тень, – произнес кто-то. – Но мы видели. Что-то мелькнуло между деревьями.

Это не убедило Дорфа.

– Тень? – переспросил он. – Как вы могли увидеть тень, когда нет солнца?

– Не веришь – не верь, – горячо сказала женщина. – Но мы-то знаем, что это правда. Мы еще и слышали. И это был ужасный голос Ночного Лорда.

Договорив, она поспешно устремилась к своей хижине вслед за остальными.

– Проследи, чтобы ворота были закрыты, – крикнул кто-то.

После этого настала тишина, деревня опустела. Только несколько змей копошились у стены, и ветер шевелил пыль. Реймон потихоньку шагнул в сторону дома.

Дорф резко повернулся к нему.

– Куда это ты? Мы здесь для того, чтобы охранять ворота, а не прятаться. Что, по-твоему, значит быть хранителем ворот?

Реймон смущенно остановился.

– Но ты сам не веришь тому, что говорят люди, – сказал он в свое оправдание. – Я же слышал. Как мог дух Ночного Лорда покинуть болото? Зачем же нам охранять ворота вдвоем?

Дорф возился с воротами.

– Чему бы я ни верил, – сказал он, – мои обязанности от этого не меняются. Как, впрочем, и твои. Мы должны охранять селение от опасности. Ценой жизни, если понадобится.

Остаток дня Дорф и Реймон провели на башне. С неусыпным вниманием вглядывались они в сторону болота и расслабились только с наступлением темноты.

– Так я и думал, – пробормотал Дорф. – Лишь бы не работать. Наверняка они услышали крик совы, или это были болотные газы.

Реймон принял его слова за сигнал и повернулся к лестнице. Дорф, однако, спускаться не собирался.

– Ты знаешь мой девиз, – сказал он извиняющимся тоном, – лучше уж подстраховаться, чем потом локти кусать. Иди приготовь нам что-нибудь поесть.

Он сказал это так просто и естественно, что Реймон ушел не возражая. И тем сильнее потряс его крик тревоги, раздавшийся через полчаса.

Бросив все, он выбежал как раз в момент, когда Дорф спрыгнул с лестницы в пыль.

– Мы захвачены! – закричал он, хватая брусок железа.

– Захвачены? Но ведь стена… Никто не может перелезть через стену без…

– Тому, кого я видел, не нужно перелезать, – хрипло пояснил старик. – Они были правы – это тень! Просто тень. И она скользнула по восточной стене подобно туче на небе.

Он схватил железный брусок и со всей силы ударил им по железному обручу. Звон металла наполнил деревню. Несколько дверей приоткрылись, однако никто не вышел.

Постепенно шум затих. В течение нескольких секунд ничто не нарушало тишину ночи, не было слышно даже писка насекомых. Внезапно – настолько внезапно, что Дорф и Реймон в испуге схватились за руки – послышался очень странный шум: долгий пронзительный вой, похожий на вой ветра. Облака на ночном небе расступились, и луна осветила долину, вопль стал громче и более жалобным, похожим на рыдание.

Дорф опомнился первым.

– Это там! – прошептал он, указывая на хижину Пилар.

Он побежал, ударяя железным бруском по дверям домов.

– Выходите! Выходите! – кричал он. – Готовьтесь защищать селение!

Двери понемногу стали открываться, люди нерешительно выходили, некоторые были вооружены мотыгами и кочергами, другие держали топоры и палки. Испуганной толпой, окружив Дорфа, они направились к хижине Пилар. Громкий вой сопровождал их.

– Пилар, ты меня слышишь? – позвал Дорф. – Мы пришли помочь тебе. Впусти нас!

Ответа не последовало. Тогда он приказал двум мужчинам с топорами выбить дверь. Она дрожала под ударами, щепки летели во все стороны, доски рушились.

Вой продолжался, настолько громкий, что жители в испуге подались назад. Только Реймон, казалось, был заворожен ужасной печалью в этом звуке. Тоска была настолько глубока, что казалось, проникала в сердце и наполняла его ужасом.

Сам не понимая, что он делает, Реймон прорвался через толпу к двери. Змея, охранявшая вход, поднялась и приготовилась к прыжку, но мальчик был готов к этому: благополучно миновав ее, он вбежал в комнату и осмотрелся.

Теперь он ясно слышал плач и чувствовал слабый запах болота. Кто-то бросил через дверь пучок горящего тростника, и комната озарилась слабым светом.

Реймон больше не слышал крика, все его внимание было приковано к тому, что лежало перед ним. Это была Пилар… Но ее лицо… Оно казалось пустым, татуировка превратилась в бледно-голубое пятно на белой коже.

Реймон не подошел к ней и не опустился перед ней на колени. Он слегка отодвинулся, загораживая вход тем, кто теснился позади него. Раздался шум, и стена дома рухнула от сильного удара.

– Не дайте ему уйти! – кричал Дорф. Сельчане устремились за ним, оставив Реймона одного. Тростник слабо тлел в углу, слегка освещая комнату. Этого света было достаточно, чтобы видеть очертания тела Пилар и боль и разочарование на лице Реймона.

Именно смерти Пилар он боялся больше всего. И все же он чувствовал, что это можно пережить. Он знал, что если бы умер Дорф, горе его было бы намного глубже. Но теперь…

– Мне жаль, – сказал он громко.

Ничего, кроме сожалений. Сожалений не о том, что он не любил ее, а о том, что он любил ее слишком мало. Его печаль была ничем по сравнению с плачем и отчаянием того, другого.

Он поднял голову при мысли о брате. Отдаленный шум сказал ему, что охота еще продолжается. Реймон вышел из дома и поднялся на башню.

Он пришел как раз вовремя. Дым пожара подсказал ему, что надо смотреть на дальний край деревни. В отблесках лунного света он увидел, как длинная тень быстро передвигается между хижинами и перебирается через восточную стену.

Через несколько минут вернулись Дорф и остальные жители деревни. Реймон ждал их на главной улице.

– Он ушел, – произнес он. – Я видел, как он перелез стену и ушел на болото.

– Но что это было? – спросил кто-то шепотом.

– Какая-то тень. Я не уверен.

– Что же он хотел? – спросил кто-то быстро. Дорф, обычно терпеливый с – односельчанами, сердито отмахнулся:

– Разве у вас нет ушей? Разве вы не слышали его горя? Он пришел оплакать Пилар. Ведь он горюет не меньше меня и…