Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пятый вран кружил посредине двора, пытаясь сдержать пляшущего коня, косящегося на пылающую кузницу. Подняв бердыш, всадник оглядывался, колебался, наконец рявкнул, ударил коня шпорами и кинулся на уродца, вцепившегося в конскую гриву. Микула увидел, как малыш откидывает капюшон, срывает со лба перевязку, и понял свою ошибку. Девушка тряхнула рыжей гривой и крикнула что-то непонятное, протянув руку в сторону нападающего врана. Из ее пальцев вырвалась тонкая, блестящая как ртуть струйка света. Вран вылетел из седла, перевернулся в воздухе и повалился на песок. Его одежда дымилась. Конь, колотя по земле всеми четырьмя копытами, ржал, тряс головой.
Высокий вран с солнцем на шлеме, сгорбившись, медленно пятился от светловолосого к горящей кузнице, протянув обе руки — в правой меч — вперед.
Светловолосый подскочил, они сошлись раз, другой. Меч врана полетел в сторону, а сам он головой вперед повис на пронзившем его клинке. Светловолосый отступил, дернул, вырвал меч. Вран упал на колени, наклонился, зарылся лицом в землю.
Наездник, выбитый из седла молнией рыжеволосой девушки, поднялся на четвереньки, шаря вокруг в поисках оружия. Микула немного пришел в себя от изумления, сделал два шага, поднял ручицу и опустил ее на шею врага. Хрустнула кость.
— Напрасно, — услышал он рядом.
Девушка в мужской одежде была веснушчата и зеленоглаза. На ее лбу блестело странное украшение.
— Напрасно, — повторила она.
— Госпожа, — заикаясь, выговорил кузнец, держа свою палицу, как гвардеец алебарду. — Кузница… Спалили. Парня убили, зарезали. И Радима. Зарезали, бандиты. Госпожа…
Светловолосый перевернул ногой тело высокого врана, взглянул на него, потом подошел к Микуле, убирая меч.
— Ну, Висенна, — сказал он. — Теперь-то уж я влип не на шутку. Одно только меня беспокоит, тех ли мы порубили, кого надо.
— Ты — кузнец Микула? — спросила Висенна, поднимая голову.
— Я. А вы — из друидского Круга, милостивые государи? Из Майены?
Висенна не ответила. Она глядела на опушку леса, на бегущих к ним людей.
— Это свои, — сказал кузнец. — Из Ключа.
5
— Я уложил троих, — гремел чернобородый командир группы из Порога, потрясая насаженной торчком косой. — Троих, Микула! За девками на поля приперлись, там мы их и… Один едва ушел, коня поймал, сукин сын!
Ополченцы, столпившиеся на поляне в кругу костров, кропящих чернь ночного неба точечками искр, шумели, гудели, размахивали оружием. Микула поднял руку, призывая к тишине, чтобы выслушать очередные сообщения.
— Вчерась к нам прискакали четверо, — сказал старый, худой как жердь солтыс Качана. — За мной. Ктой-то, видать, донес, что я с вами сговорился. Успел я забраться на чердак в овине, лестницу стащил, схватил вилы, идите, кричу, курвины дети, ну, кто первый, кричу. Принялись они овин палить, уж конец бы мне пришел, да людишки не сдержались, пошли на них купой. Те — на коней и в драку. Наших двое полегло, но одного ихнего я с седла смел.
— Он жив? — спросил Микула. — Я посылал к вам, чтобы кого-нибудь живьем взять.
— Э, — махнул рукой тощий. — Не успели. Бабы схватили кипятку, подлетели первыми…
— Я всегда говорил, что в Качане горячие бабы, — буркнул кузнец, скребя затылок. — А того, который доносил?
— Нашел, — кратко ответил тощий, не вдаваясь в подробности.
— Лады. А теперь слушайте, люди. Где они сидят, мы уже знаем. Под горой, в пещерах неподалеку от чабаньих шалашей. Там разбойники засели, и там мы их достанем. Сена, хвороста возьмем на возы, выкурим их как барсуков. Дорогу стволами завалим, не уйдут. Так мы с тем вона рыцарем, коего Корином кличут, обмозговали. Да и мне, сами знаете, драться не впервой. С воеводой Грозимом на вранов хаживал в часе войны, прежде чем в Ключе осесть.
Из толпы снова донеслись воинственные выкрики, но быстро утихли, заглушенные словами, сначала произнесенными тихо, неуверенно. Потом все громче. Наконец опустилась тишина.
Из-за спины Микулы выдвинулась Висенна, встала рядом с кузнецом. Она не доставала ему даже до плеча. Толпа зашумела. Микула снова поднял руки.
— Такой час пришел, — воскликнул он, — незачем дальше в тайне держать, что послал я за подмогой к друидам из Круга, когда комес из Майены отказал нам в помощи. Не в новость мне, что многие из вас криво на это смотрят.
Толпа понемногу утихла, но все еще ворчала, волновалась.
— Это мазель Висенна, — медленно произнес Микула, — из майенского Круга. На помощь к нам поспешила по первому зову. Те, что из Ключа, ее уже знают, она там людей лечила, исцеляла силой своею. Да, парни, госпожа сама-то из себя маленькая, но сила у нее могучая. Не для нашего понятия сила эта, и страшная нам, но ведь на помощь нам послужит!
Висенна не произнесла ни слова, не сделала ни одного жеста в сторону собравшихся, но скрытая мощь этой маленькой веснушчатой чародейки была невероятна. Корин с изумлением почувствовал, что его переполняет удивительный энтузиазм, что страх перед тем неведомым, которое скрывается на перевале, опасение перед неизвестным исчезает, рассеивается, перестает существовать, становится несущественным, и так будет до тех пор, пока блестит светящийся камень на лбу у Висенны.
— Как видите, — продолжал Микула, — и против этого костеца найдется способ. Не одни пойдем, не безоружные. Но для начала нам тех разбойников надобно выбить!
— Микула прав! — крикнул бородач из Порога. — Что нам чары не чары! На перевал, парни! Прикончим костеца!
Толпа рявкнула в один голос, огни костров заиграли пламенем на остриях поднятых кос, пик, секир и вил.
Корин пробился сквозь толпу, отступил к опушке, отыскал котелок, подвешенный над костерком, миску и ложку. Выскреб со дна котелка остатки подгоревшей каши со шкварками. Сел, поставил миску на колени, ел медленно, выплевывая шкурки ячменя. Спустя немного почувствовал рядом чье-то присутствие.
— Садись, Висенна, — сказал он с набитым ртом.
Продолжая есть, глядел на ее профиль, наполовину прикрытый водопадом волос, красных как кровь при свете костра. Висенна молчала, глядя на пламя.
— Эй, Висенна, чего это мы сидим словно две совы? — Корин отставил миску. — Я так не могу, мне сразу становится муторно и холодно. Куда они упрятали свой самогон? Только что тут стоял кувшин, черт его дери. Темно, как в…
Друидка повернулась к нему. Ее глаза светились странным зеленоватым огнем. Корин умолк.
— Да. Точно, — сказал он, немного помолчав, и откашлялся. — Я — бандит. Наемный убийца. Грабитель. Вмешался, потому что люблю драки, мне все едино, с кем драться. Я знаю цену яспису, жадеиту и другим камням, которые еще попадаются