– Может быть… когда-нибудь… Ничто ведь не вечно, правда? – Ханна уселась на носу и положила ноги на перила. – Но не сегодня. Сегодня – ты мой капитан. – Она улыбалась, щурясь на солнце. – И у меня есть для тебя одно задание… Хотя тебе оно, конечно, не понравится.

– Что же это такое?

– Из-под дома сильно воняет.

Эрик закатил глаза:

– Коллектор в туалете переполнен – только и всего. Нужно подлезть под дом и откачать все в сад. Подходящее задание для младшего матроса. Ты ведь меньше меня, верно?

Женщина снова поднялась на мостик.

– В последний раз я видела под домом гадюку… Я подожду тебя здесь, на солнышке. Не забудь прихватить с собой бутылку воды.

Эта гадюка не шла у Эрика из головы, пока он поднимался по лестнице к небольшому летнему дому. Собственно, гадюка – это мелочь, не говоря уже о том, что она могла померещиться Ханне. Но слова о змее напомнили Эрику о вирусе «Мона», который, как невидимая змея, шевелился в крови его жены. Каким-то непостижимым образом он проник в ее организм из революционной системы НКИ[4] «Майнд серф» – изобретения Сёдерквиста. Компьютерный вирус «Мона» заразил живую женщину, и Ханну спасла только антивирусная программа. Иначе она погибла бы, как это произошло с Матсом Хагстрёмом.

Эрик остановился на лестнице и оглянулся в сторону моста. Его супруга лежала на спине, вытянув руки вдоль тела. Шляпа валялась рядом – как лист кувшинки на картине Моне. Лодка легко покачивалась на волнах. Сёдерквист был счастлив. Оба они были счастливы. Потому что получили второй шанс начать все сначала.

Мужчина развернулся и продолжил путь в сторону дома и туалета с переполненным коллектором. Этот туалет – новый, как и лодка, – тоже был идеей Ханны. Эрик ни за что не променял бы на него старый, надежный нужник позади дома. В конце концов, ничто не мешает ему выкупить обратно старое корыто с подвесным мотором. Нужник в обмен на развалюху – это помогло бы им соблюсти баланс между старым и новым.

Халуца, Израиль

Аким Катц лежал, вытянувшись на койке в тесной стерильной камере. Он до сих пор не отошел от наркотиков. Вот уже которые сутки продолжалась эта беспрерывная пытка… Но он все выдержит. Главное – замкнуться в себе. Отыскать внутри себя пространство, в котором можно отгородиться от мира. Боль, страх, отчаяние… Они имеют дело лишь с его смертной оболочкой. Им не добраться до самого Акима, до его души. Потому что она предана Аллаху.

Они могут вернуться когда угодно. Скрежет замка предвещает новые мучения. Катц не помнит, что уже успел им рассказать. У него не было возможности следить за каждым своим словом. Они, конечно, думают, что сломили его, но он-то знает, что победил. Аким понимал это даже своим затуманенным сознанием. Это триумф. В краткие периоды просветления ему удалось сделать невозможное. Он не сдался, даже здесь, под землей. Он ухватился за спасительный трос, каким бы тонким тот ни был. И теперь, даже если ему не удастся выжить, она погибнет. Он отомстит, и она будет гореть в аду. Аким заворочался на койке, подтягивая ноги к животу.

Рейчел Папо будет гореть в аду.

Тель-Авив, Израиль

Давид Яссур весь день проработал дома. После позднего обеда с семьей он снова заперся у себя в кабинете. Янис Сольман прислал видео последних допросов, которые нужно было просмотреть как можно скорее. Давид прихватил бокал вина с обеденного стола, с которым и устроился за компьютером. Его кабинет располагался прямо над кухней, поэтому он слышал, как Ребекка гремит посудой и что-то мурлычет себе под нос. Она имела привычку напевать во время работы – всегда что-нибудь веселое.

Яссур ввел пароль и открыл папку с видеоматериалами. Этот допрос Янис вел вчера после обеда. Акима только что вывели из камеры. Он отвечал медленно, короткими, односложными фразами, как робот. Иногда нес откровенную чушь.

Сольман спросил его насчет финансирования. Кто оплачивал «Мону»? Откуда поступали средства? Катц отвечал неопределенно, и Янис повторил вопрос. Поначалу Давиду показалось, что Аким собирается заплакать, но затем узник как будто что-то сказал. Произнес какое-то слово. Яссур отмотал пленку и записал это слово в блокнот: «Сальсабиль». Потом он вернулся к просмотру. Дознаватель задал еще много вопросов, но Аким только кашлял и пускал слюни. Давид промотал немного вперед – фильм закончился.

Некоторое время Яссур задумчиво потягивал вино, глядя на одно-единственное слово в блокноте, а затем открыл сегодняшнюю видеозапись, сделанную всего несколько часов назад. Он сразу заметил, что Аким стал другим. Теперь заключенный выглядел куда более оживленным и уверенным в себе. Янис начал с того места, где остановился в прошлый раз:

– Что такое «Сальсабиль»? Это имя человека?

Несколько секунд Аким молчал, а потом произнес, на удивление внятно и уверенно:

– Это источник.

– Источник? Чего?

– Ты спрашиваешь не о том.

Нет, сегодня явно обошлось без наркотиков. Вероятно, Янис хотел избежать вчерашних проблем. Он наклонился к Катцу, который, как и всегда, сидел голый в металлическом кресле, с руками, зафиксированными в подлокотниках.

– А о чем я должен тебя спрашивать?

– Есть ли надежда?

Сольман кивнул:

– Ну хорошо, есть ли надежда?

Аким повернул голову к камере, словно обращаясь непосредственно к Давиду:

– Нет. Надежды нет. Только не для вас. Вы умрете, все. Вместе с вашими женами и детьми.

С первого этажа доносился смех Ребекки.

– Это предопределено и неизбежно, – продолжал пленник. – Это то, чего хочет Аллах, и мы исполним его волю.

Теперь и Янис оглянулся на камеру.

– Кто это «мы»?

Аким проигнорировал этот вопрос.

– Вы уже мертвы. Вы – ходячие трупы.

Изображение замелькало, и фильм остановился. На лице Катца застыла неестественная улыбка. Черные глаза возбужденно блестели. Скорчившийся в углу кадра Янис казался на его фоне маленьким и жалким, Аким же выглядел настоящим триумфатором. Что же изменилось за эту ночь? Узник провел ее один, в крохотной камере, на глубине семнадцати метров под землей. Никто не мог прийти ему на помощь. Откуда же взялась эта самоуверенность? Давид прокрутил запись еще немного вперед, но там не было ничего, кроме беспорядочных мельканий. Похоже, фильм закончился. Тогда он отмотал видео к началу и стал смотреть по новой. Вот Сольман задал вопрос про «Сальсабиль». Яссур насторожился, вглядываясь в лицо Акима, да так и застыл с раскрытым ртом. Пригнулся к монитору и прищурился. Взял мышь и прокрутил запись немного назад. Неужели?.. Быть такого не может… Давид вскочил со стула. Сбегая по лестнице, он крикнул что-то Ребекке, а на пути к гаражу вытащил мобильник и набрал номер Яниса.