строго сказал Данте и захлопнул дверь.

Я сидела за письменным столом и смахивала слёзы, чтобы они не закапали моё последнее стихотворение, над которым я столько трудилась. Вообще-то Данте никогда на меня не сердится, и от этого мне было ещё обиднее.

И всё-таки это не я виновата: Бланка сама напросилась. А меня вечно обвиняют, потому что я не могу сдержаться, чтобы не дать сдачи. Стукнешь кого — сразу заметят. А вот дразниться можно и незаметно.

Я сидела в комнате и не решалась спуститься к ужину. Мне было стыдно и в то же время обидно, что Данте несправедливо на меня набросился. Я не виновата, что Бланка такая неженка и что её от каждого пустяка тошнит. Почему она просто не дала мне сдачи, как любой нормальный человек? Я легла на кровать, обняла своего любимого плюшевого мишку и притворилась, будто забыла про ужин.

Тогда за мной пришла мама.

— Ох, как же тут жарко! Прямо как в бане. Открой-ка форточку, Ева.

— Астрид, — поправила я.

— Открой форточку, Астрид, и спускайся ужинать. Бланке стало лучше.

— Она вредная, — сказала я.

— Давай сперва поедим, а после поговорим, — устало произнесла мама. — Пойдём.

Это был очень странный ужин. Бланка всё время косо поглядывала на меня. Данте обсуждал с папой разные уравнения и под этот разговор уплёл с космической скоростью четыре порции, так что еда мгновенно закончилась, а Юлле ещё и домой не вернулся. Он позвонил посреди ужина.

— Нет, — сказала мама своим самым строгим голосом. — Возвращайся домой, тебе надо делать уроки. Иначе мне придётся поговорить завтра с твоим учителем. Я всё равно собиралась это сделать, и ты знаешь почему.

А дело всё в том, что Юлле не больно-то любит школу и поэтому иногда пропускает занятия. Я даже обрадовалась немножко, что мама теперь сердилась на Юлле, а не на меня.

Когда мама пришла укладывать нас с Бланкой, она села на стул между нашими кроватями и раскрыла новую книгу — «Сказания о греческих героях». Мы получили её в подарок на Рождество, но ещё не успели прочитать.

— Вот что, девочки, — начала мама. — Мне не нравится, что вы ссоритесь. Вы сёстры и должны заботиться друг о друге.

— Астрид меня ударила, — пропищала Бланка.

— А Бланка дразнилась, — произнесла я как можно жалобнее.

— Бланка не должна дразниться. А ты — драться, — сказала мне мама.

— Вот если бы у меня была своя комната… — вздохнула я.

— И у меня, — подхватила Бланка.

— Сначала должен переехать Данте, — сказала мама и сняла свитер. — Господи, здесь все тридцать градусов! — Она распахнула окно и впустила в комнату холодный зимний воздух. Потом подоткнула нам по очереди одеяла и положила моего медвежонка ко мне на подушку.

— Мамочка, налей мне бутылку с тёплой водой, пожалуйста, — попросила я.

— И мне, — сказала Бланка.

Мама исполнила нашу просьбу, а потом прочитала нам про Тесея, убившего в Лабиринте Минотавра.

Мы уже почти заснули, когда Бланка пробормотала:

— Прости, что я тебя дразнила.

— Прости, что я тебя ударила, — прошептала я в ответ.

— В следующий раз можешь немножко поиграть в мой «Майнкрафт», если хочешь, — сказала Бланка.

— Спасибо.

Бланка здорово играет в «Майнкрафт», она там много всего понастроила в последнее время.

А потом у меня был долгий час размышлений. Но, прежде чем заснуть, я вспомнила, какая гадкая картошка у нас в школьной столовой.

Глава 5

— Всё, хватит с нас этих странных приступов. Нет у тебя никакой аллергии, — сказала мама однажды утром, когда я в сто пятый раз попросила её и папу написать мне записку, чтобы меня не заставляли есть в школе картошку.

А я только что узнала, что на обед будут котлеты. И наверняка с картошкой. Как всегда.

— Почему ты не можешь есть нормальную еду, как нормальные люди? — простонал Юлле, заливая в себя литр какао.

— Кто бы говорил! Сам-то храпишь как медведь! Вот это ненормально!

— Ну сколько можно! — вздохнула Бланка.

— Кстати, о картошке. Не купить ли нам фритюрницу? — сказал папа. Вечно он со своими безумными идеями, вместо того чтобы выслушать как следует.

Я отодвинулась подальше от Юлле. Чавкает — хоть уши затыкай. Будто водопад булькает.

— Школьная картошка? Она по-прежнему тёмно-зелёная? — усмехнулся Данте.

Я с благодарностью посмотрела на старшего брата. Иногда Данте — единственный, кто меня слышит и понимает. Ну почему никто больше не верит, что школьная картошка просто отвратительная!

На перемене мы стояли перед столовой, и я в панике читала меню. Там крупными буквами было написано: «КОТЛЕТЫ С КАРТОШКОЙ». Лучше бы приготовили рис! Он тоже полезный.

Я спряталась за Марьям и попыталась вычислить, в какую очередь мне лучше встать.

У нас в школе две поварихи — одна следит за всеми, словно ястреб, и требует, чтобы доедали всё дочиста, и, если что-то себе не положишь, она сама добавит, сколько ей ни говори. Другая — рассеянная и не такая приставучая, я всегда стараюсь встать в очередь к ней, тогда есть шанс, что она вообще не положит картошки мне на тарелку.

И вот, когда почти подошла моя очередь, поварихи взяли и поменялись местами! Вот это облом! Шмяк! Тарелка звякнула, когда Ястребица шлёпнула на неё картофелину. Размером она была с пасхальное яйцо и, как обычно, тёмно-серая с зеленоватыми пятнами. Мне показалось, что я вот-вот хлопнусь в обморок от одного её вида.

— Держи! — сказала Ястребица. — Витамин С важен зимой. Следующий!

Марьям повернулась и сочувственно на меня посмотрела. Она знает, что я ненавижу картошку больше всего на свете. Конечно, только школьную. У бабушки картошка отличная — чищеная и мучнистая, мама считает, что даже немного переваренная, а мне нравится — такую удобно размять в пюре и смешать со сливочным соусом.

Конечно, мне и чипсы нравятся, и папина запечённая картошка, в которой можно сделать дырочку и положить туда масло. А картошку фри я вообще могу есть, пока не лопну.

Но теперь-то передо мной на тарелке лежала не картошка фри, а настоящее мучение. Я огляделась, высматривая удобное местечко. Через несколько столов от меня сидела наша учительница Гина с новой неоновой прядкой в чёлке и болтала без умолку. Нет, рядом с ней я не сяду. И возле Ястребицы тоже, она с меня глаз не сводит, наверняка станет следить, чтобы картошка оказалась у меня в животе.

— Пойдём, — сказала я Марьям и потянула подругу