— Чет-Ракета! Чет-Ракета! — кричал он.

Разве может быть что-нибудь лучше?

Мы вошли в дом перекусить. Чарли, как и я, любит перекусывать.

— Догадайся, что у меня есть, — предложил Берни.

— Что, папа?

— Билеты в цирк. На ярмарочной площади. — Он положил билеты на стол.

— Круто! — Чарли посмотрел на билеты. — Там будут слоны? Мы в школе изучаем слонов.

— Должны быть, — предположил Берни. — Что за цирк без слонов? Давай-ка проверим… — Он открыл ноутбук и постучал по клавишам. — Ну вот. Может, взглянем на большом экране?

Мы отправились в гостиную. Берни еще постучал по клавишам, немного повозился с пультом дистанционного управления.

— Что за черт? — Он еще понажимал какие-то кнопки, и на экране нашего настенного телевизора появился мужчина. У него была большая голова, на ней — цилиндр. В одной руке сигара, в другой — кнут.

— Дамы и господа! — начал он. — И дети всех возрастов! Я, полковник Драммонд, рад приветствовать вас в бродячем цирке семьи Драммонд с тремя аренами — самом большом и удивительном, самом старейшем и заслуженном не только в Америке и мире, но во всей Солнечной системе.

— Давайте перемотаем вперед, — предложил Берни. На экране, сменяя друг друга, полетели картинки: человек на одноколесном велосипеде — я пропустил мимо ушей, как называются такие велосипеды — жонглировал множеством кеглей, тигры прыгали туда-сюда через пылающее кольцо, толпа хлопала в ладоши в огромной палатке, женщина стояла на голове мужчины, а тот стоял на голове другого; еще женщина в чем-то, что напоминало купальник, скакала сразу на двух лошадях, опираясь ногами на их спины, и при этом — как ей только удавалось? — вращала над собой тарелки. Все мелькало. Еще одна женщина выдыхала огонь — разве такое возможно? Человеком выстрелили из пушки, и он пролетел… я так и не понял, что это было. Медведь управлял мотоциклом — вот это да! Затем Берни сказал:

— Должно быть здесь, — и сделал нормальную скорость.

— А теперь, дамы и господа и дети всех возрастов, — продолжил полковник Драммонд, — соблаговолите обратить ваши взгляды на восточную арену, и я вам с гордостью представлю величайшего в мире дрессировщика слонов и лучшую в мире слониху, которых мы, не скупясь на расходы, свели для вашего услаждения под куполом бродячего цирка Драммондов. Итак, встречайте Ури Делита и Пинат!

Свет прорезал темноту за спиной полковника Драммонда, оркестр сыграл «та-та-та», и вот они: слон и человек в облегающем блестящем костюме. Я знаю слонов по передаче «Планета животных». Разве можно забыть тот сюжет, когда они из хороших превращаются в плохих? И как рушится целый дом. Мужчина — если я ничего не напутал — и был Ури Делитом. Он широко улыбался, на смуглом лице — большие черные глаза и этакие занятные усики ниточкой. Он казался очень хрупким по сравнению с Пинат. Зато по лицу слонихи было трудно что-либо прочитать. Я не видел ничего, кроме хобота — вот умора! Пинат подняла огромную переднюю ногу. Ури Делит лег под нее, и слониха опустила на него ногу, но только легонько коснулась. Прошла пара секунд, она отступила и одним быстрым, но мягким движением хобота подхватила дрессировщика и усадила себе за голову. Затем начала обходить арену. Ури Делит улыбался и махал сверкающей шляпой. Но что это? Пинат протянула хобот к трибунам и выхватила у кого-то прямо из пакета поп-корн. Дала Делиту, тот съел пригоршню, затем хобот изогнулся, слониха сунула его себе в рот и всосала остальное. Потом… э… да она жульничает: делает вид, будто встает на дыбы и хочет пройтись на задних ногах. Я тоже знаю этот трюк, и это нас с ней роднит. Зрители засмеялись и захлопали. Пинат вернулась в центр арены, и Ури Делит соскользнул с ее шеи.

— Здорово! — воскликнул Чарли. — Скорее бы там оказаться!

Я понимал его чувства.

— Пинат — африканская слониха, самый крупный вид на земле, — объяснил нам Чарли.

— Да ну? — удивился Берни. Мы ехали в «порше», и все было прекрасно, кроме того, что Чарли занял мое место на переднем сиденье, а я устроился на узком заднем. Но я любил Чарли, нисколько не злился и почти не покусывал заднюю часть подголовника Берни.

— У нее большие бивни, папа. У азиатских самок таких не бывает. И уши здоровые. У азиатских уши меньше.

Берни быстро покосился на сына.

— Ты все это рассмотрел на видео?

— Мисс Крилман говорит, что уши помогают им охлаждаться. Мы должны защищать слонов, папа.

Защищать слонов? Этого я не понял. Даже если они ведут себя как следует, вспомните об их размере. Почему они не могут сами себя защищать?

Мы ехали по Долине, ярко светило солнце, и теплый ветерок овевал меня. Все было тип-топ, и я затерялся в запахах дороги: выхлопах сгоревшего топлива, смазки, бензина, горячей резины и горячего асфальта. Люблю запахи дороги. Не успел я опомниться, как мы уже были на съезде с шоссе и повернули на ярмарочную площадь — я понял это, потому что вдали показалось огромное колесо обозрения. Однажды мы занимались расследованием на ярмарочной площади — сейчас не помню, в чем было дело, кажется, что-то насчет «сахарной ваты». Зато «сахарная вата» мне хорошо запомнилась — облепила весь нос и даже набилась в ноздри. Пришлось дышать через рот, а потом я несколько дней не мог избавиться от ее запаха.

— Вон купол, — показал Чарли, и мы въехали в ворота.

Я тоже его заметил — шапито по другую сторону колеса обозрения неподалеку от холмов, которые возвышались за ярмарочной площадью. У нас есть палатка, которую мы берем, когда ходим в поход (моя обязанность — носить колотушку для забивания колышков), но внутри такой запах и такой спертый воздух, что я не люблю там находиться и предпочитаю всхрапнуть снаружи. Берни тоже частенько вылезает на воздух посреди ночи — ему нравится спать под звездами. Он мне много о них рассказывает. Не так просто следить за его мыслью, но беды в этом нет — мне настолько нравится слушать голос напарника, что я, как правило, не стараюсь ничего понимать.

Мы подъехали к большому куполу и остановились у билетной кассы.

— Цирк на видео был вроде бы больше, — заметил Чарли.

— Я подумал о том же, — согласился Берни.

— И белее.

У кассы толпились люди, как у них принято, когда что-то не так. Чарли показал на приколотый к окошку кассы лист бумаги.

— Эй, — заволновался он, — что там в этом объявлении? Уж не отменили ли представление?

— Точно. — Берни подошел к кассе. В ней никого не оказалось. — «Приходите посмотреть нас завтра».

— Что это значит, папа? — расстроился Чарли. — Что там случилось?

— Понятия не имею. — Берни оглянулся, взял сына за руку и повел прочь.

Я плелся сзади и впитывал множество запахов — некоторые из них были совершенно незнакомыми. Все они, казалось, просачивались из-под купола цирка. Вскоре я оказался рядом с шапито и принюхивался к месту, где брезент соприкасался с землей. Запах животных, в этом не было ни малейших сомнений. Но у каких животных такой сильный, пряный, шибающий в нос запах? Я попытался просунуть морду под брезент.