За месяц путешествия по Индии она встретила много симпатичных мужчин, и наверняка встретит еще не одного. А что до прикосновений, то через пару месяцев она вернется к Дэвиду.

Она стащила с себя блузку и яростно швырнула ее в угол. Потом сняла брюки и трусики и зашла в ванную – смыть под теплым душем остатки соуса со своего тела.

Усадьба Рериха находилась в полукилометре от ее гостиницы. Это оказался изящный двухэтажный коттедж в английском стиле, стоящий посреди ухоженного сада. Кусты пышных гортензий и царственных роз окружали дом.

Кэрол неторопливо прогулялась по полупустым залам галереи, внимательно рассматривая уникальные картины. Больше всего ее воображение потрясли полные жизни и света горные пейзажи, написанные яркими, смелыми красками, и искусная графика пастельных эскизов к большим работам философского содержания.

Вечером, лежа в постели, Кэрол решила написать Дэвиду. Ей было немного совестно оттого, что за месяц она написала ему только одно письмо. И поскольку она часто переезжала с места на место, она не могла послать Дэвиду свой адрес. Теперь же, оказавшись в Нагире, она поняла, что останется здесь на месяц, и Дэвид сможет написать ей сюда.

Опытные, хорошо знающие Индию туристы, посоветовали ей отсидеться в горах до сезона дождей. Когда обильные дожди слегка освежат равнины Индии, можно будет продолжить путешествие.

Кэрол достала из сумки блокнот с бумагой для писем, удобно устроилась, лежа на животе, и задумалась.

Сейчас она расскажет Дэвиду, как попала в этот тихий, романтичный уголок Гималаев, где от тишины звенит в ушах, от запахов пьянеешь, а от красоты хочется молиться. Она расскажет ему о чудесных картинах Рериха и о своем маленьком, смешном приключении в кафе.

Но стоило ей написать слова «Дорогой Дэвид», как откуда-то из черноты ночи за открытым окном послышался странный, жутковатый, протяжный вой, похожий то ли на лай собаки, то ли на плач младенца, то ли на смех безумца. Ему в ответ послышался другой – такой же протяжный и завораживающий, от которого по коже Кэрол пробежали мурашки.

Так вот как в Нагире поют шакалы. Кэрол отложила ручку и перевернулась на спину.

О чем, интересно, эти дикие лесные звери пытаются ей сообщить?

За время путешествия она успела привыкнуть к тому, что в Индии, постоянно находясь в близком контакте с животными, невольно учишься слушать и понимать их язык. Переговариваясь между собой, животные могут сообщить и нам что-то важное для нас.

Она лежала, вслушиваясь в перекличку шакалов, и чем дольше слушала их протяжные голоса, тем меньше эти странные, жутковатые звуки пугали ее.

Итак, о чем же хотят рассказать ей шакалы?

Может, о том, что в ее жизни произойдет неожиданная, крутая перемена?

Кэрол проснулась на рассвете, когда солнце еще не выкатилось из-за гор, и долина лежала, укрытая гигантской тенью, окутанная тонким голубым туманом.

Рядом с собой на подушке она нашла начатое вчера вечером письмо Дэвиду. К словам «Дорогой Дэвид» прибавилась только одна строка: «Ты не представляешь себе, как я здесь счастлива».

Она глубоко вздохнула, потянулась и легко, как мячик, подскочила на ноги. Ей хотелось поскорее посмотреть на мир за стенами комнаты.

Набросив легкий халатик, она вышла на веранду. Раннее утро заключило ее в свои прохладные объятия. Сосны, растущие во дворике гостиницы, были щедро украшены гирляндами из крупного, прозрачного бисера росы.

Возле дома хозяина, на длинной деревянной лавке сидели две женщины-индианки в пестрых пенджабских платьях. Увидев Кэрол, они улыбнулись ей и закивали головами.

Вскоре из дома вышел и сам хозяин – высокий, энергичный Жиль.

– Доброе утро! – крикнул он Кэрол. – Как вам спалось?

– Доброе утро, – ответила она. – Спала я чудесно. Спасибо.

– Вы наверняка хотите выпить чего-нибудь горячего: чаю, кофе, молока, шоколада?

– Шоколада, – не задумываясь, выпалила Кэрол.

Обращаясь к одной из женщин, Жиль что-то быстро проговорил на хинди, и женщина исчезла в доме. А через десять минут мальчик-слуга принес в комнату Кэрол большую чашку шоколада.

Кэрол уселась на кровать в позе лотоса и, обхватив руками горячую керамическую чашку, осторожно отхлебнула.

Может, по какой-то счастливой случайности, она сегодня проснулась в раю?

Она бросила взгляд на едва начатое письмо Дэвиду. Не беда, она закончит его вечером.

Имеет ли она право быть такой счастливой без него?

Перед завтраком Кэрол решила устроить себе прогулку – посмотреть, как поднимается солнце, окрашивая столпившиеся вдалеке вершины в нежно-розовый, красный, а потом в золотистый цвет. Такими она видела их вчера на холстах Рериха.

После долгой прогулки по единственной дороге Нагира она наконец почувствовала голод.

Куда пойти завтракать? Можно спуститься в Нижний Нагир и отведать хваленой паранты Сурендры. Можно позавтракать у Криса… В Нижний Нагир ей придется спускаться хороших полчаса, тогда как до кафе Криса рукой подать.

Она впервые за сегодняшнее утро посмотрела на часы, лежавшие в ее маленьком рюкзачке. Было только семь. Надо же, в какую рань она сегодня вскочила…

Крис наверняка в этот час еще спит. Но можно проверить, ведь ей все равно придется пройти мимо.

Кэрол шагала по дороге, мурлыча себе под нос простодушную, романтичную мелодию из какого-то индийского кинофильма. Она такое количество раз невольно слышала эту песенку в разных частях страны, что наивный мотивчик въелся ей в память и даже начал нравиться.

Она заметила Криса еще издалека. Он стоял на веранде своего кафе и что-то прилаживал к одной из деревянных подпор.

Если он сейчас поднимет глаза и увидит меня, то я иду завтракать к нему. Если нет – то в Нижний Нагир, к Сурендре.

И как только она подумала об этом, Крис оторвался от работы, поднял голову и посмотрел на дорогу.

Узнает он ее или нет? И в ту же секунду она увидела, как рука Криса взметнулась над его головой.

Кэрол помахала ему в ответ и свернула на тропинку, ведущую к «Рассвету».

– Доброе утро, леди Кэрол! Как поживает ваша живописная блузка?

Поднимаясь на веранду, Кэрол заметила, что он искренне, как ребенок, обрадовался ее появлению. Зеленые изумрудины глаз живо поблескивали.

– Привет, Крис. К сожалению, не знаю, забыла спросить ее об этом. Но боюсь, что она еще не осознала великой чести превратиться в предмет искусства.

– А вы – ранняя птичка. Надеюсь, составите мне компанию за завтраком, – сказал он, приглашая ее сесть за столик на веранде. – Ужасно не люблю есть в одиночестве.

– Я тоже. И уверена, что это бедствие постигает тебя не часто. Ты не против, если мы перейдем на «ты»? – спросила она.