— Спасибо, — ответила тогда Полина.

Затем вышла из дома, купила шнурок для мобильного, чтобы носить мобильный на шее. «Как корова с колокольчиком», — добродушно пошутил тогда муж, а Полина расплакалась. Сергей так и не понял почему.

Сидя на заднем сиденье такси, Полина по привычке сжимала в руке молчащий телефон и по привычке силилась ни о чем не думать.

[+++]

Регистрация на рейс еще не началась. Полина купила себе чашку черного чая с лимоном и села за столик в уголке маленькой кофейни. Попыталась подумать, с кого начать сбор дополнительных заказов. Для начала надо объехать всех московских клиентов и убедить тех, кого возможно, в необходимости разместить у себя новые холодильные прилавки. Рассказать им про оптимизацию площадей, про рост товарооборота при вертикальном размещении товара… Полина сделала глубокий вдох. Если ей удастся убедить хотя бы десятерых заказчиков в пяти городах — процентов с продаж ей хватит на операцию. У нее будет плоский живот.

Она подумала о девушках с календаря «Пирелли», который висит в мастерской Федора. Интересно, ее новый живот будет выглядеть так же, как идеальные прессы этих моделей? Скорее всего, нет… Но Полине не хотелось об этом думать. Пусть срежут растянутую кожу, а потом она придумает, как быть. Может, удастся накачать пресс, кубики или хотя бы продольные мышцы. На низ живота, по шраму, можно будет сделать татуировку. Скажем, кельтский орнамент… Будет красиво.

— Привет, девушка! — раздался над ухом натужно веселый голос.

Полина вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял Борис Дмитриевич, их технический директор. Маленький, пузатенький, с курчавыми, редеющими на лбу волосами. Его маленькие карие глазки светились за стеклами дорогих очков. Морщинистое одутловатое лицо лоснилось от пота.

— Ну и жара! — сказал он, присаживаясь за столик. — Слышал, ты на трудовой подвиг собралась, пока Наташа в туретчине на пляже валяется? Давай, давай. Молодец. Все бы так.

Полина только кивнула и растянула губы в вежливой улыбке. Борис Дмитриевич подмигнул ей и пошел к стойке делать заказ. Полина уныло посмотрела ему вслед.

Директор вскоре вернулся с чашечкой эспрессо.

— В Москву? — спросил он Полину.

— Да, — ответила та. — Оттуда в Екатеринбург, потом Новосибирск, Челябинск, Нижний Новгород и Мурманск.

— Путешественница прям. — Борис Дмитриевич уставился на Полину масляными глазками: — Вечером-то в Москве, поди, скучать будешь? Может, сходим куда?

Тут он невольно стрельнул глазами в сторону Полининой груди. Казалось, вот-вот облизнется.

— Да у меня самолет уже около нулей, на один день еду, — соврала Полина.

Неожиданно телефон в ее руке запел особой мелодией — «The world is main» от «Depeche Mode».

«Я поставлю тебе эту мелодию, и ты будешь всегда знать, что это я звоню», — сказал Федор, с улыбкой отправляя заказ на эту полифонию с телефона Полины.

— Извините! — Полина вскочила с места и выскочила прочь из кафе, подальше от Бориса Дмитриевича.

Она выбежала в холл, облицованный гранитом, и открыла крышку мобильного:

— Алло!

— Привет, — раздался вальяжный, чуть грустный голос Федора. — Ты чего такая взъерошенная?

— Да тут… — Полина неопределенно махнула рукой.

— Чего днем делаешь?

Перед глазами Полины поплыло марево. Скорее всего, Федор лежит сейчас на диване, закинув свои длинные загорелые ноги на подлокотник. Рядом с ним на столике стакан ледяного мятного чая, на полу валяются сброшенные подушки. Он в белой майке и драных шортах… и не шорты это даже, а старые джинсы, наскоро и небрежно покромсанные кухонными ножницами.

— Я… я… — Полина посмотрела на стойку регистрации, над которой уже вспыхнул номер ее рейса. — А что?

— Может, кофе бы попили где-нибудь в центре? — спросил Федор. — Соскучился я по тебе.

Неясно как, но Полина мгновенно поняла, что у него что-то произошло. Он почти никогда ей сам не звонит. Почти никогда никуда сам не приглашает.

— У тебя что-нибудь случилось? — спросила она.

— Да ерунда. С Милой расстался, — последовал мрачный ответ. — Она себе там нашла какого-то мужика на работе. Живут они рядом. Он ее возил туда-сюда, ну и вот. Сказала, что ей с ним надежней. Спокойно она себя чувствует. Пф!

— Да, конечно, давай встретимся, — пробормотала Полина, таращась на табло вылетов.

— У тебя когда перерыв? — Федор зевнул.

— У меня… — Полина посмотрела на часы. — У меня сейчас встреча отменилась. Думаю, через час можно где-нибудь в центре.

— Хорошо, давай в «Меланже»? Там сейчас открытая веранда во французском стиле. Тебе понравится.

— Договорились, пока.

Полина сложила телефон. Некоторое время смотрела в сторону стойки регистрации, а потом кинулась к кассам.

— Девушка, можно билет на Москву поменять? — дрожа от внутреннего напряжения, спросила она. — Где-то на полчетвертого, в общем, после трех?

— Сейчас посмотрю, — равнодушно ответила кассирша.

Есть в их работе все же что-то судьбоносное. Вроде шаманства. Посылают запрос в базу, а что оттуда придет — никто не в состоянии предсказать. Вот и получается: улетел — не улетел, встретил судьбу — не встретил.

— Есть четырнадцать сорок. Прилетает в Домодедово.

В голове Полины мелькнула мысль, что машина от фирмы выслана за ней в Шереметьево, встречать одиннадцатичасовой рейс. А значит, добираться из Домодедово ей придется либо на метро, либо на такси за собственные деньги.

— Х-хорошо, — кивнула она и решительно брякнула в металлическое блюдечко паспорт, деньги и старый билет. — Давайте.

— Пятьдесят процентов неустойка будет, регистрация уже началась, — все так же спокойно и равнодушно ответила кассирша.

— Да-да, ничего страшного, — пробормотала Полина, прикидывая, сколько денег у нее на карте.

Схватив новый билет, она бросилась вон из здания аэропорта.

— Полина! — раздался вдруг сзади оклик.

Борис Дмитриевич! Черт! Она начисто о нем забыла.

Полина обернулась.

— Что с тобой? — технический директор растерянно смотрел на нее. — Ты куда? Случилось что?

— Н-нет… то есть да! — Полина нервно задергалась из стороны в сторону, затрясла головой и замахала руками: — Потом расскажу! Я чуть позже полечу! Извините! — выкрикивала она, пятясь назад, а потом и вовсе бросилась бежать.

Выскочив на улицу, она кинулась к стайке таксистов, выкрикнув:

— До центра!

— Две тысячи, — нагло заявил ей потный мужик в шортах из плащевки, армейском жилете на голое тело и черных резиновых банных тапках.