В последние месяцы Хрущев, похоже, сознавал, что придется менять политические механизмы. Чтобы колхозами перестали командовать, ликвидировал сельские райкомы, низвел партийный аппарат на селе до второразрядной роли парткомов производственных управлений. В предложенной им в 1964 году новой системе руководства аграрным комплексом партийным органам вообще не оставалось места.

Николай Митрофанович Луньков, который был послом в Норвегии, вспоминает визит Хрущева в Осло. Во время прогулки Хрущев, его зять, главный редактор «Известий» Аджубей, и главный редактор «Правды» Сатюков ушли вперед. Министр иностранных дел Громыко посоветовал послу:

— Вы поравняйтесь с Никитой Сергеевичем и побудьте рядом на случай, если возникнут какие-либо чисто норвежские вопросы.

В тот момент, когда Луньков приблизился, Хрущев оживленно говорил входившим в его ближний круг Аджубею и Сатюкову:

— Слушайте, как вы думаете, что, если у нас создать две партии — рабочую и крестьянскую?

При этом он оглянулся и выразительно посмотрел на Лунькова. Посол понял, что надо отойти. Присоединился к министру иностранных дел и на ухо пересказал Громыко услышанное. Министр осторожно заметил:

— Да, это интересно. Но об этом никому не говори.

Как могли профессиональные партсекретари допустить слом системы?

О том, что членов ЦК вызывают в Москву, Никиту Сергеевича, разумеется, не оповестили. Иначе бы он сразу понял, что происходит. Летом 1957 года, когда его пыталась снять «старая гвардия» — Молотов, Маленков, Булганин, — он сам распорядился собрать членов ЦК. Когда они прилетали в Москву, доверенные люди Хрущева вводили их в курс дела, объясняли, какова расстановка сил и кого надо поддержать. Никита Сергеевич часто и с видимым удовольствием рассказывал, как он выиграл ту битву. Теперь его опытом воспользовались другие.

Перечисление четырех фамилий — Брежнев, Косыгин, Суслов, Подгорный — в постановлении свидетельствовало о том, кто именно управляет событиями. Фамилия Брежнева стояла первой, следовательно, ему и отводилась главная роль.

Это постановление отрезало мятежным членам президиума дорогу назад. Теперь уже никто из них не мог покаяться перед Хрущевым и, оправдываясь, объяснить, что в его отсутствие они на заседании президиума «просто поговорили». Они должны были идти до конца. Или они, или Хрущев. Но почему они решили избавиться от Никиты Сергеевича?

История о том, как Хрущев, который пришел к руководству страной под аплодисменты секретарского корпуса, утратил поддержку и расположение партийно-государственной элиты страны, долгая и запутанная.

Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев произнес свой знаменитый доклад о сталинских преступлениях на закрытом заседании ХХ съезда партии 25 февраля 1956 года. Но еще три с лишним десятилетия доклад оставался секретным. Его запрещалось цитировать, на него нельзя было ссылаться. Тридцать с лишним лет делали вид, будто хрущевского выступления не существовало.

Мой отец (формально отчим, но он так много сделал для меня, что это слово не подходит) Виталий Александрович Сырокомский в перестроечные годы был заместителем главного редактора «Известий» и одновременно главным редактором еженедельника «Неделя».

В 1989 году (через тридцать три года после ХХ съезда!) он решил полностью перепечатать в «Неделе» доклад Хрущева. На другой день после выхода номера пригласили в ЦК на совещание главных редакторов. Встретил помощника Горбачева по идеологии академика Ивана Тимофеевича Фролова. Тот был мрачнее тучи:

— Кто тебе разрешил печатать доклад Хрущева? Разве было решение политбюро?

Через день Сырокомского вызвал главный редактор «Известий» Иван Дмитриевич Лаптев.

— Кто вам разрешил дать доклад Хрущева? — грозно спросил он.

Что же это за странная история с выступлением Хрущева?

После ХХ съезда его доклад был опубликован только за границей.

О том, как секретный доклад попал на Запад, ходят легенды. Историки уверены, что это дело рук иностранных разведок. Руководитель Федеральной разведывательной службы (ФРГ) бывший генерал Рейнхард Гелен, который занимался шпионажем против Советского Союза еще в годы службы в вермахте, уверял, что это его люди вывезли из Москвы секретный доклад.

Другие считают, что копию доклада раздобыл руководитель израильской политической разведки МОССАД знаменитый Иссер Харел. У него в Москве будто бы был глубоко законспирированный агент, которого и берегли на крайний случай.

«Как агенту Моссад, — восхищенно пишут историки, — удалось выполнить это задание, опередив своих коллег из других разведок, до сих пор остается тайной. Причем строго хранимой. После того как была установлена подлинность доклада Хрущева, директор Моссад вылетел в Вашингтон. Цену за документ он запросил немалую: официальное соглашение об обмене информацией с американской разведкой. Директор ЦРУ Ален Даллес согласился без возражений. И с этого дня все агенты ЦРУ на Ближнем Востоке стали работать еще и на Моссад».

Все это байки. Западногерманская и израильская разведка не имели в Москве ни агентуры, ни доступа к секретным документам. Полный текст секретного доклада ушел на Запад через социалистическую Польшу.

Сразу после ХХ съезда в ЦК КПСС составили список находившихся в Москве руководителей братских компартий, которых ознакомили с докладом Хрущева. Узнав о его секретном выступлении, руководители других компартий тоже попросили поставить их в известность, и через советские посольства они все получили копии доклада.

Бывший сотрудник Польского агентства печати Виктор Граевский уверен, что это он передал на Запад хрущевский доклад. Его подруга в Варшаве работала в аппарате первого секретаря ЦК Польской объединенной рабочей партии Эдварда Охаба. У нее на столе он увидел текст доклада и попросил почитать. Перевернув последнюю страницу, он ощутил потрясение от прочитанного. Отнес доклад в израильское посольство в Варшаве — знакомому дипломату. Виктор Граевский считал, что мир должен узнать сказанное Хрущевым, поскольку его слова полностью меняют представление о том, что происходит в Советском Союзе.

Сотрудник посольства, к которому обратился Граевский, был представителем не разведки, а службы безопасности Шин-Бет. Он снял копию с доклада и переслал ее своему начальству. А вот премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион распорядился передать текст американцам. Они же должны понимать, какие перемены идут в Москве… Вот так доклад Хрущева попал в руки директора ЦРУ Алена Даллеса. Ему и достались лавры суперразведчика, раздобывшего такой важный документ. И мало кто знал, что его заслуга невелика.

Текст перевели на английский язык. С ним познакомился брат Алена Даллеса — Государственный секретарь Соединенных Штатов Джон Фостер Даллес и принял решение предать секретный доклад Хрущева гласности. 4 июня 1956 года он был опубликован. Возникла нелепая ситуация. Соединенные Штаты обнародовали выступление руководителя Советского Союза, а тот всячески от него открещивался.