Начнем по порядку. После первого урока, полученного от юноши в парке, прошло уже целых три года. Это немалое время для усваивания основ тех порядков, которые царят в обществе, вокруг тебя. Тот горький опыт наложил свой отпечаток на юную Фаину. Она стала скрытной, независимой в суждениях, отстраненной от основной массы. Но в то же время у нее появились друзья, близкие ей по духу.

Она нашла их в театральной школе, где продолжала заниматься с все возрастающим интересом. Театр захватил ее. Иначе и быть не могло – тонкая, артистическая натура Фаины Раневской искала выхода и нашла его на сцене. Учиться проживать чужие жизни стало ее потребностью, но не в том смысле, чтобы прятаться от себя, а в том, чтобы уметь уловить всю глубину чувств своего персонажа. Но главное в том, чтобы донести до зрителя эти чужие для тебя чувства.

Фаину Раневскую театр пленил. Ее околдовало само творчество. Она со всей страстью начала читать все, что тогда имело значение для творческих людей. Она открывала для себя новый, совершенно невероятный мир, в котором не было мещанского быта, мелочных дрязг. Сам человек становился здесь источником света и центром Вселенной. Решение связать всю свою судьбу с театром было таким же логичным, как есть борщ с хлебом.

И тут на горизонте открывающихся перспектив возник отец. В принципе, не он сам, а олицетворение в нем уклада жизни зажиточного еврея. Почитание родителей детьми было столпом и основой этого древнего порядка. Понятие «почитание» в первую очередь трактовалось как «послушание». Беспрекословное. Всенепременное. Безоговорочное.

В этом укладе судьбы дочерей зажиточных родителей определялись очень четко. Они должны были непременно выйти замуж за единоплеменника, равного по состоянию и общественному значению, а лучше – если выше, нарожать детей и блюсти семейный очаг.

Помянутый уклад жизни строился с учетом перечня тех занятий, которыми могла увлечься Фаина Раневская, дочь богатого человека, тем паче иудея. Так вот, посещение девочками театральной школы за деньги, которые зажиточные люди платили учителям и держателю заведения, было естественным и понятным. Детки развиваются, играют, радуют своих родителей веселыми постановками. Это очень даже хорошо.

Гирша Фельдман с большим удовольствием посещал театральную школу, где смотрел на игру своей дочери в разных спектаклях. Он радовался еще и потому, что те немалые суммы, которые он жертвовал на школу, не считая оплаты за занятия дочери, имели такую хорошую отдачу. Его голова по-настоящему отдыхала от повседневных экономических забот.

В общем и целом в семье Гирши Фельдмана царила некая идиллия, пока Фаине не исполнилось восемнадцать лет. Для нее пришло время как-то посерьезнее определиться со своим будущем. Отец девушки уже осторожно подыскивал ей жениха, то и дело оглядываясь на Петербург и Москву.

Ветер уже начал приносить оттуда дым будущих пожарищ. Увы, всей ровно текущей и спокойной жизни Таганрога, как и всей России, приходил конец. Началась Первая мировая война, приближение революции становилось почти очевидным.

Гирша Фельдман имел многочисленные связи среди своих единоверцев. Он уже знал о еврейских погромах, происходящих в России, не сомневался в том, что катящийся вал революции не остановит ничто. Поэтому для него мысли о будущей эмиграции, устройстве на новом месте были совсем не праздными.

Отцу было крайне важно определить судьбу и двух своих дочерей. Маленькая империя, созданная им, давала возможность обеспечить безбедное существование не только детям, но и внукам. Главное – удачно выдать замуж дочерей, чтобы зятья оказались толковыми помощниками.

Восемнадцатилетняя Фаина Фельдман расцвела ровно настолько, чтобы в спешном порядке задуматься о семье. В те времена этот возраст для девушки был уже едва ли не критическим. Гирша решил напрямую поговорить с дочерью. Он всерьез рассчитывал, что раз она не проявляет особенного интереса к мужчинам, то, стало быть, согласится на кандидатуру, предложенную им.

Отец пришел к дочери, начал разговор и был сражен ее заявлением. Фаина решила ехать в Москву, учиться в театральной школе.

Дочь богатого еврея станет играть в театре? Смешить публику? Кривляться со сцены? Кокетничать? За это ей будут платить жалкие гроши?

Ни за что!

Гирша Фельдман рассчитывал на послушание дочери, но оказалось, что это правило в глазах Фаины перестало действовать. Она беспрекословно слушалась папеньку аж восемнадцать лет. Но девочка выросла. Фаина решила, что отныне она сама будет отвечать за свою судьбу.

Отец кричал и угрожал, ругался и упрашивал, уговаривал, убеждал, пугал. Ничего не помогало. В какой-то момент он применил запрещенное средство – сказал, что его дочь не годится в артистки, потому что элементарно некрасива. Но это не подействовало. Тогда Гирша Фельдман понял, что дочь ему не сломать, и отказал ей в содержании.

Фаина Фельдман уехала в Москву.

С одной стороны, может показаться, что отец не остался побежденным. Его решение не давать дочери денег было жестоким, но выглядело как поступок победителя. Хотя должен вам сказать, что без денег в те годы Фаина Раневская не осталась. Мать регулярно посылала ей небольшие суммы. На фоне фактов, открывшихся спустя многие десятилетия, становится ясно, что делала она это с разрешения мужа.

Театральная жизнь в Москве, а потом в Крыму так затянула Фаину Раневскую, что о воссоединении с семьей, которая уехала в эмиграцию в 1917 году, не могло быть и речи. Может показаться, что Фаина была забыта отцом и матерью, но это не так. Гирша, как оказалось, постоянно следил за ее успехами из эмиграции. Радовался. Был счастлив, когда к его дочери пришло настоящее признание, пусть уже и в чужой для него стране.

Таким вот образом и получилось, что первым мужчиной, над которым Раневская одержала верх, был ее собственный отец. Это укрепило веру Фаины в то, что она сможет, если захочет, добиться собственной независимости в этом мире, летящем в тартарары.

Самое первое свидание забылось, обида зажила. Прошло почти десять лет. То детское чувство первой влюбленности теперь, из дали годов, казалось Фаине смешным, камешки, летящие в спину, – почти безобидными. Иногда она вспоминала о той девочке, дурочке, в общем-то.

Поэтому Фаина Раневская опять влюбилась. В мужчину. В актера театра. Не в простого, а в самого главного.

Вы как хотите, а я ее прощаю, пусть она и потеряла голову. Потому что Фаина Раневская в первую очередь любила театр, олицетворением которого для нее стал именно этот человек. Она буквально обожествляла его, высокого, сильного, а главное – уверенного в себе.

А дело было так.

В Москве карьера Фаины Раневской сложилась не самым лучшим образом. Она играла в летнем театре, зимой он закрылся. Мест не было. На театральной бирже Фаине предложили работать в театре в Крыму. Кстати, именно там определили ее первое амплуа как «гранд-кокет». Она поехала туда.