Несколько толчков, и ты неподвижно замираешь на останках своего утоленного желания. От него остались только смутные воспоминания, как от прошлогоднего отпуска. Все закончилось, прошло.

Требования гигиены выводят из оцепенения. Женщина, с которой ты занимался любовью, выбирается из постели и спешит в ванную, сжав ягодицы. Садишься на край кровати, видишь себя в зеркале платяного шкафа: складки жира, обвисший и обмякший член, настоящее животное.

Еще не конец, а уже хочется пить. В яйцах пусто и во рту сухо, натянув трусы в цветочек, идешь в кухню, достаешь из холодильника бутылку и отхлебываешь из горла. Взгляд падает на сумку для хлеба: булочница — и снова готов к бою.

АПЕРИТИВ В ЧЕСТЬ ОТПУСКА

В этот день уходишь пораньше. Впрочем, стоит признать, что после обеда особо и не работал. Готовился. Навел порядок в делах и в голове; ты уже почти в отпуске, на низком старте. И работа воспринимается совсем по-другому, вполне терпимо; в конце концов, к ней уже привык. Нравится кабинет, коллеги, ритуалы. До встречи через месяц!

В этом году едешь в Бретань. Снял домик в тихой деревеньке Морбиан в пяти километрах от моря. Перед коллегами пел соловьем о спокойном отпуске в кругу семьи, прогулках по песчаным равнинам и живительным пляжам, о покое — сами-то они отправятся на Лазурный берег или в Грецию. Тебе почти удалось убедить самого себя: к чему ехать так далеко, в Грецию или даже на Мартинику — черт, есть же счастливчики! — когда тут рядом, всего в пяти часах езды на машине, вместе с остановкой, чтобы сходить в туалет, есть место, где можно славно провести отпуск? Зачем?

Покидаешь кабинет с ощущением легкости, свободы, но на сердце необъяснимая грусть, непонятное беспокойство, словно поездка ставит под вопрос само твое существование и правдивость всей истории, однако беспокойство быстро рассеивается: ведь ты — это только ты и никто иной. Вечером в ожидании электрички решаешь отказаться от кофе. Нет, не сегодня.

В вагон заходишь без выражения злобы на лице, на людей смотришь доброжелательно, и шумный ребенок и даже суетливая бабуля умиляют, хотя еще вчера ты желал им страшной смерти. Так и светишься изнутри, завтра ты будешь уже далеко.

Решил выехать на заре, чтобы не попасть в пробки, — думаешь ты, уверенный в собственной проницательности. Чемоданы и ракетки для бадминтона готовы, осталось только утром загрузить все в машину. Перед отъездом все-таки сменил перегоревшую лампочку фары, заодно проверил давление в шинах. Поездка — дело серьезное, тут нельзя полагаться на авось. Прошло то время, когда очертя голову пускался в приключения, когда лишь лямки рюкзака давили на плечи — по правде говоря, все было не совсем так, но это уже стало неотъемлемой частью мифологии молодости. По расчетам, должны приехать между десятью и одиннадцатью часами.

«Добрый вечер, семейство!» Неважно, что «семейство» не удосужилось ответить, не хочется портить удовольствие из-за какой-то, так сказать, мелочи, есть куда более важные вещи: с сегодняшнего вечера ты в отпуске, объявляется всеобщая амнистия! Все забываешь, полностью пересматриваешь историю! И сам начинаешь в нее верить! Снимаешь туфли у порога. Женщина, на которой женился, знает, как вести хозяйство, она заканчивает на кухне последние приготовления в дорогу: продукты первой необходимости, чтобы не пришлось покупать их на месте. Из-за всей этой возни, сборов она нервничает и раздражается, не обращая на это внимания, легонько целуешь ее. По приказу матери дети с недовольным видом приводят в порядок свою комнату перед отъездом. Но ничто не испортит твоей радости, сегодня несмотря ни на что ты считаешь своим долгом быть счастливым. Один день в году, первый день отпуска, в конце-то концов!

В гостиной наливаешь себе бокал. Чтобы отпраздновать это в одиночестве.

КОФЕ ИЗ АВТОМАТА В ПРИДОРОЖНОЙ ЗОНЕ ОТДЫХА

Праздник закончился. И понеслось. По полной программе.

Должно быть, выехал недостаточно рано. А может, просто всем пришла в голову одна и та же мысль, и все были уверены в собственной проницательности. Да еще эти «мерседесы» немцев и голландцев — наверное, в их странах вообще не на чем глазу остановиться, — оккупировали весь левый ряд. Двести километров за три часа — отпуск начинается великолепно! Наверное, день неудачный, это в романах все красиво, в жизни-то не очень. А некоторые счастливчики сейчас расслабляются под греческим солнышком. Детей утомил унылый пейзаж. В следующей зоне отдыха остановимся. Надо сходить по-маленькому.

Паркуешь машину на стоянке за кафетерием. Здесь, как на финише марафона, конкуренты-автомобилисты кажутся ближе и милей: настоящее спортивное братство. Разминаешь ноги на лужайке, потягиваешься, шумно выдыхаешь, как штангист. И в качестве вознаграждения за труды закуриваешь, блаженно затягиваясь, смотришь вдаль, представляешь себе море в конце пути, но скопище машин вокруг — это очередь к пляжу. До моря еще надо доехать.

Автомат с напитками стоит как раз на выходе из туалета. Дамы налево, мужчины направо. Периодически раздающийся шум сливных бачков и сушилки для рук означает, что вошел новый посетитель. За двумя дверьми — с одной стороны мужской, а с другой (что куда интересней) дамский, вот есть где разгуляться воображению: юбка поднята, трусики спущены, колени согнуты, здесь, совсем рядом, всего через две двери, подумать только! А они выходят оттуда как ни в чем не бывало, невозмутимые и непогрешимые! Господам же порой необходимо убедиться, что они все сделали правильно, проверив чисто по-мужски, застегнута ли ширинка и все ли на месте. Внимательно читаешь перечень предлагаемых напитков: с сахаром, без сахара, горячие, холодные. Готовишь монетки и жмешь на «кофе с сахаром».

Пьешь кофе неподалеку. О вкусе говорить не приходится, кофе он напоминает едва уловимо, к тому же отдает мылом. Бродишь вокруг телефона, отхлебывая из стаканчика в такт шагам, исследуешь местность, пол, стены, потолок. Соучастие в абсурде вкупе с западным безразличием напрягает, но именно эта скованность сообщников задает тон нашим отношениям с соседями. Все мы одинаковы, одним миром мазаны. Напрасно мы защищаемся, твердим, что не похожи на окружающих, все мы испытываем вину и стыд и находимся в руках одного судьи — иронии судьбы. Осознание этого немного утешает, чувствуешь облегчение: да, сознаюсь, я человек.

ГЛОТОК МОРСКОЙ ВОДЫ

Экспедиция отправляется! Зонтик — женщина, на которой женился, обгорает на солнце — полотенца, пляжный мяч, полдник для детей, солнцезащитный крем — все на месте, полный арсенал! И, конечно, ты сам, куда без тебя, в своих колониальных шортах и солнцезащитных очках, в руке, как лыжная палка, стержень зонтика, сам зонт на плече. Человеку свойственно ошибаться, но тут ошибки быть не может. Как весело, как бодро ты вышагиваешь с древком наперевес: тащишь загорать свою плоть.

Отдыхающие, словно коммандос, пробираются к пляжу сквозь дюны, ощетинившиеся камышом, в роли мишени выступает бретонский дот. Следуя справедливому и универсальному принципу оккупации земель, втыкаешь свой флаг на свободном участке песчаного пляжа, поближе к голым бюстам. В данном случае метрах в пятидесяти расположились две девицы, на которых ты сразу обратил внимание, рассмотрев их сквозь солнцезащитные очки, к счастью, женщина, на которой женился, их не заметила — ну зачем так далеко? Когда она догадается, будет уже поздно, зонтик раскрыт — она прощает тебе эту маленькую неверность и не сердится: раз уж ему, бедняжке, это доставит удовольствие. Раскладываешь полотенца и снимаешь одежду, втягиваешь живот, словно тебе пистолетом ткнули под ребро. Под предлогом присмотра за детьми — потом, играя в волейбол, постараешься, как бы ненароком, отправить мяч в сторону дамочек: «Простите», — ложишься так, чтобы ловить идущие от них запахи, опираясь на локти и спрятавшись за темными очками, ведешь наблюдение и держишь нос по ветру. Сосредоточившись на наблюдении за детьми, не замечаешь, что мужчина справа, якобы увлеченный разгадыванием кроссворда, безнаказанно разглядывает женщину, на которой ты женился; да-да, все мужчины таковы! В пляжном отдыхе есть что-то от большой свингерской групповухи.