А через четыре года после моего возвращения из Швейцарии начался мой роман со Стасом Верещагиным…

Зря? Не знаю. Это не было поручением, это не было даже просьбой. Борис Петрович никогда не просил и – уверена – никогда не попросит меня ни с кем переспать ради дела. Я сама хотела романа со Стасом. В Швейцарии он был другим, но потом успел поучиться в какой-то американской школе экономики, возмужал, изменился…

В общем, мы случайно встретились, все случилось и продолжалось чуть больше года.

Но теперь он решил жениться на Катерине. То есть явно решили за него. И за нее.

– Я знаю, что у тебя вчера вечером был Стас, – объявил Борис Петрович, который с самого начала не одобрял эти отношения, считая, что Верещагин для меня – не пара, и совсем не потому, что мы из разных социальных слоев, как думала Маргарита Станиславовна.

Я молча ждала продолжения. Мама и Борис Петрович не лезли в мою личную жизнь, но обычно высказывали свое мнение о моих знакомых. Мне никогда не запрещали с кем-то дружить, мне даже советов не давали. Борис Петрович просто констатировал факт: от этого можно ждать того-то и того-то, а эта выкинет то и то. Обычно он оказывался прав.

Насчет Стаса мама сразу сказала: подкаблучник. Стас часто ссылался на свою маму, хотя всячески старался сбежать из-под ее влияния. Не получалось. Думаю, не получится никогда. Борис Петрович сказал, что без сильной бабы Стас пропадет, поэтому инстинктивно тянется ко мне. Но мне совсем не нужно вытирать ему сопли и вообще взваливать на себя груз, который должен нести на своих плечах наследник «Ювелирного дома Верещагиных».

– И он не сможет тебя оценить, Полина, – говорил отчим. – А тебе нужно поднимать самооценку! С Верещагиным же у тебя могут развиться ненужные комплексы.

Я не потеряла голову со Стасом. Я не влюбилась в него безумно. Мне просто нравилось проводить с ним время, он оказался хорошим любовником, веселым молодым парнем, с которым я отдыхала от безумной работы. Наше общение портила только его мама, но мы вскоре перестали посещать квартиру и загородный особняк Верещагиных.

А теперь мне было обидно. Оказалось ущемлено мое женское самолюбие. Хотела бы я стать женой младшего Верещагина? Нет. Но какой женщине будет приятно, если ей предпочтут другую? Отставку получать всегда тяжело. И ни один подарок ее не скрасит.

Не могу сказать, что чувствовала себя униженной и оплеванной. Нет. Стас меня никогда не унижал. Я не хотела бы оказаться на месте Катерины. Просто было жаль, что я потратила год своей жизни на Стаса, оказавшегося слабаком. Хотя я ведь с самого начала знала, что он собой представляет. Я сама виновата. Я плыла по течению, развлекалась, тешила плоть… Появился Стас, проявил интерес, я подумала: «Почему бы и нет?» Другой мужчина, наверное, был бы не лучше и не хуже. Стас был моим мужчиной на этом жизненном этапе. Но этот этап теперь закончился.

Но… Я могла бы понять, если бы Стас в кого-то безумно влюбился. Да, мне было бы обидно, что меня бросают, но если тебя бросают из-за безумной страсти потому, что теряют сознание от любви, хотят неизведанных и прекрасных ощущений, – это одно, а если ради женитьбы строго по расчету – совсем другое.

– Полина, ты знаешь, что Стас теперь собирается делать? – наконец спросил Борис Петрович, подбирая слова.

– Жениться на Катерине Урюпиной, а потом заниматься самоцветами – в смысле только декоративными и поделочными камнями, не драгоценными. Сам Стас их почему-то все время называл «самоцветами», возможно, для удобства. Как именно он собирается ими заниматься, я не в курсе. Вроде он возглавит это новое для «Ювелирного дома Верещагиных» направление. Оно, похоже, дает большие возможности и широкий ассортимент, причем не только ювелирных изделий.

– Он тебе сам сказал про женитьбу? – уточнил отчим.

Я кивнула.

– Ну, хоть на это его хватило…

– Если вы беспокоитесь о моих чувствах, то это лишнее, – невозмутимо заметила я. – Да, я вчера поревела, но я в состоянии здраво оценить ситуацию. И вообще все, что бы ни случилось, – к лучшему. Ваш девиз?

Отчим усмехнулся, потом стал серьезным.

– Полина, тебе придется пойти на свадьбу. Ты от Катерины можешь получить приглашение?

– Зачем?! – воскликнула я.

– Полина, тебе будет больно на них смотреть? На нее в белом платье, на него…

– Мне не будет больно! Я не собиралась замуж за Стаса. Но зачем мне идти к ним на свадьбу? Там же выпендреж будет жуткий. Мне это неинтересно, а иногда и противно. Насмотрелась я уже этого выпендрежа и в Швейцарии, и в России. Меня злость берет, когда я вижу, как миллионы швыряются на ветер. А это будет гульба с большим размахом. Маргарита Станиславовна, с одной стороны, а Катька, с другой, захотят всем «показать».

– У нас заказ от коллег, – спокойно сообщил отчим.

– Какой заказ? – в первый момент не поняла я.

– Обычный, – пожал плечами отчим. – Кто-то оставил завещание в пользу Верещагиных мужского пола. Нужно выяснить, сколько их, кто это. На свадьбе сына Верещагина-ювелира это будет сделать проще всего. Жаль, что ты уже рассталась со Стасом. Можно было бы и его попытать… Но у него навряд ли есть внебрачные дети. А вот у папаши вполне могут быть. Об этом нужно будет спрашивать пьяных гостей. Дадут какие-то зацепки – а там уже наши сотрудники поработают.

– И внебрачные интересуют?

– Все. Но только мужского пола.

– И много оставили?

– Понятия не имею. И в каких долях должны получить, не знаю. Нам же это далеко не всегда сообщают. Наша задача – найти наследников, а там хоть трава не расти. Катерине можешь позвонить?

Я достала мобильный и запустила набор номера Урюпиной.

– Ой, Полина, как хорошо, что ты позвонила! А мы тебе собирались звонить! Я замуж выхожу, представляешь? Папаша в ультимативном порядке заявил. Самодур из Совета Федерации! И вот такие, как мой папаша, законы принимают, представляешь? Или утверждают? Непонятно, чем они там занимаются в этом Совете Федерации.

«Это точно», – мысленно согласилась я.

– Откажись, если не хочешь, – спокойно ответила я вслух. – Тебя никто не может насильно отправить под венец.

– Чтобы папаша меня дотаций лишил? Он прямо сказал: перекрою кислород. Работать пойдешь. Представляешь? Или замуж и бабки, или работа и нищета. Пинок под зад из родительского дома. Правда, сказал, что могу оставить всех своих любовников, но гулять тихо. Можно подумать, я их раньше на выставках выставляла. Придется замуж идти.

– А жених-то кто? – невинно поинтересовалась я.

– Стас Верещагин.

– Не самый худший вариант, – заметила я.

Мы со Стасом наши отношения не афишировали. Катерина, пожалуй, про них не знала.

– Да, конечно, не старый пердун, но у меня и в мыслях не было выходить за кого-то из нашей швейцарской тусовки. Я не могу Стаса представить своим мужем! Братик, правда, у него очень миленький. По-моему, был девственником, когда я его трахнула.