Личному шоферу приказано доставить к входу десять канистр с бензином. Затем фюрер молча пожимает руки всем оставшимся в бункере и вместе с Евой удаляется в кабинет.

В бункере ждут развязки. И тут начинается самое непонятное. Одни свидетели слышали выстрел, другие нет. Кто-то ощущал запах горького миндаля, большинство его не заметили. Дальше — больше. Одни утверждали, что выстрел произведен в рот, другие — в висок. То Гитлер стрелял левой рукой, то правой. Никто не нашел или не искал пули и гильзы. А заплаканный камердинер Линге подтверждал, что выполнил последнюю волю шефа. Появился повод говорить о контрольном выстреле.

Получается, фюрер не был уверен, что сможет совершить самоубийство, и ему нужен был помощник. А может быть, Линге застрелил двойника.

Если действительно была такая операция прикрытия, то весь ближний круг Гитлера, конечно же, принимал бы участие в этом заговоре. Конечно, они были бы в курсе дел. Конечно, они были людьми лично преданными Гитлеру. Они остались, рискуя жизнью, в Берлине, хотя вполне имели возможность эвакуироваться. Такая возможность была предоставлена всем. Гитлер на усмотрение каждого предложил оставаться с ним или уезжать. И они остались.

Основные свидетели отсидели в советских лагерях по 10 лет. Но дознаватели так и не смогли свести воедино их показания. Или складывающаяся картина не устраивала кого-то на самом верху. Бывший камердинер Гитлера после одного из допросов якобы сказал сокамернику: «Правду знали только я и Борман. Бормана нет, а я им ничего не сказал».

И хотя трудно поверить в такую грандиозную, прекрасно отрежиссированную и слаженную ложь большого числа людей, исключать эту версию нельзя.

Тем временем Берия ставит под сомнение результаты расследования военных контрразведчиков, и в 1946-м уже НКВД открывает дело под кодовым названием «Миф».

Группа сотрудников наркомата отправляется в Берлин. Но СМЕРШ, на территории которого захоронены тела, разрешения на эксгумацию не дает. И все же комиссия находит недостающий фрагмент черепа предполагаемого трупа Гитлера с выходным пулевым отверстием. Причем в той самой воронке, где год назад сотрудники Клименко его просто не заметили. Так, может быть, эту улику подбросили?

Специалисты говорят — надо доказать, что этот фрагмент свода черепа может действительно принадлежать Гитлеру. Нужно проводить исследование не столько этого фрагмента черепа, сколько сравнительные исследования прижизненных рентгенограмм Гитлера, которые были сделаны в 1944 году, после покушения. С теми протезами зубов, которые хранятся в архивах нашей страны. Это даст возможность стопроцентной гарантии в решении задачи. И тогда будет поставлена точка.

Вождь Советского Союза не верил или делал вид, что не верит, в смерть своего врага, который был хитер и коварен. Уже 2 мая 1945 года ТАСС назвал сообщение о смерти Гитлера трюком. К концу мая Сталин знал о первых результатах расследования. Тем не менее в беседе со специальным послом президента США Гобкинсом советский лидер говорит, что Борман, вероятно, вывез Гитлера в Японию.

Озвучивать сталинский пессимизм пришлось и маршалу Жукову. На пресс-конференции он заявил иностранным корреспондентам: «Не могу сказать ничего определенного. Опознанного трупа Гитлера у нас нет». Ни Сталин, ни Берия не сочли нужным сообщить ему другую информацию. Жуков до самой смерти переживал роль, которую ему отвел Сталин. Он все время возвращался к тому, как это могло быть. Ведь маршал был так близок со Сталиным, как никто, раз сто с ним обедал. И когда он болен был, у него на даче работал и так далее. В общем, он так и не мог с этим примириться.

Мировая печать призывает искать Гитлера в районах, занятых союзниками, поскольку Жуков отрицает, что фюрер или его тело находится у русских. В Потсдаме Сталин заявил, что глава Рейха скрывается то ли в Испании, то ли в Аргентине.

Именно Латинская Америка была всегда под очень пристальным вниманием лидеров нацистской партии. Потому что там можно, в принципе, спрятать все, что угодно. Огромные территории, где вполне возможно создание закрытых площадей, закрытых фазенд, обнесенных колючей проволокой. Это ни у кого не может вызывать даже вопросов.

Понять логику Сталина трудно. Может быть, он хотел сохранить Гитлера виртуально живым, чтобы пугать мир реставрацией нацизма. А может быть, ему претила мысль, что лидера нации, пусть даже законченного мерзавца, можно пристрелить, бросить в яму и сжечь.

Конечно, можно полагать, что с нашей стороны было ошибкой не использовать факт смерти Гитлера, как факт настоящего окончания войны, ведь люди ждали этого известия.

Линия Сталина и нестыковки в расследовании обстоятельств смерти Гитлера, порождали слухи о его судьбе. Впереди было послевоенное восстановление Германии. Мертвый Гитлер брал на себя все грехи прошлого. А будущее можно было начинать с чистого листа. На процессе в Нюрнберге о том, жив Гитлер или нет, много не говорили.

Если Гитлера взять живым не удалось, мертвым он Сталину был неинтересен.

Советский Союз засекретил всю информацию по поводу смерти Гитлера. Это при том, что именно мы получили тот труп, те останки, которые в данный момент считаются останками Гитлера. Мы все полностью засекретили, не давали доступа к информации. Плюс заявление официальных властей в конце 1940-х годов — они как раз указывали на то, что наше руководство не приняло окончательного решения о том, жив Гитлер или мертв.

Единственным официальным документом о смерти Гитлера являлось решение Баварского суда. Сестра Гитлера и некоторые другие лица заявили о своих правах на наследство. По немецким законам человека можно признать мертвым через десять лет после его исчезновения. Суд допросил нескольких свидетелей и в октябре 1956 года признал Гитлера умершим с формулировкой: ушел из дома и не вернулся.

Юрий Андропов

У нас в архиве есть только решение этого суда со всеми показаниями свидетелей. Возможно, существуют какие-то новые документы, уточняющие эту картину. Они, возможно, складываются в мозаику, но не исключают противоречий в свидетельских показаниях.

До недавнего времени, вероятно, еще была надежда получить данные о справедливости той или иной версии и поставить точку во всех спорах по поводу гибели или бегства.

Летом 1970 года председатель КГБ Юрий Андропов пишет письмо в Политбюро о том, что сохранение предполагаемых останков Гитлера даст повод для спекуляций и ажиотажа. Вскоре последовал ответ: согласны. И три подписи: Брежнев, Косыгин, Подгорный. КГБ приступает к операции «Архив».