Львица снова подкралась к передней стенке — почти бесшумно — и теперь с яростным ревом бросилась на нее, раздирая преграду передними лапами. Клодия вдруг с ужасом осознала, что сейчас львица окажется прямо на ней.

— Не поднимайте голову! — крикнул Шон и вскинул двустволку как раз в тот момент, когда стенка наконец не выдержала.

Раздался выстрел, оглушивший и ослепивший, как лампа-вспышка, всех троих.

«Он ее прикончил». — Несмотря на всю ненависть, которую она испытывала к этому кровавому спорту, Клодия ощутила какое-то виноватое облегчение, но ненадолго. Выстрел лишь ошарашил кошку и отпугнул ее. Клодия услышала, как та со злобным ворчанием ныряет в соседние кусты.

— Вы промахнулись, — тяжело дыша, укоризненно заметила она. В ноздрях у нее все еще стоял запах горелого пороха.

— А я и не собирался в нее стрелять. — Шон переломил ружье и перезарядил его, вытащив из петель на груди новые патроны. — Просто дал предупредительный выстрел у нее над ухом.

— Машина приближается. — Рикардо говорил совершенно спокойно и невозмутимо. В ушах у Клодии все еще звенело от грохота выстрелов, но теперь и она услышала далекий гул дизеля «тойоты».

— Должно быть, Джоб услышал выстрел. — Шон поднялся. — Приехал раньше времени. Ладно, приготовьтесь, сейчас пойдем к машине.

Клодия с облегчением встала и, поскольку скрадок не имел крыши, поверх невысокой травяной стены окинула взглядом окружающие их зловещие заросли. Она вспомнила путь, который им предстоит пройти до русла пересохшей реки, служившего дорогой для машины. Чтобы оказаться в безопасной «тойоте», придется пробираться по ночной чащобе едва ли не четверть мили. При этой мысли она сразу упала духом.

В кустах, всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах от них, снова зарычала львица.

— Все ей неймется, — усмехнулся Шон и, взяв Клодию под локоть, повел ее к выходу. На сей раз она не попыталась высвободиться, а, напротив, с удивлением поняла, что буквально вцепилась в его руку.

— Возьмитесь за пояс Капо. — Он мягко разжал ее пальцы и положил ее ладонь на ремень, опоясывающий талию отца. — Держитесь крепче, — велел Шон. — И помните: что бы ни случилось, ни в коем случае не бегите. Они мгновенно набросятся на вас. Как кошка бросается на мышь — это инстинкт, и они просто не могут удержаться.

Шон включил фонарь. Это был большой черный «мэглайт», но на фоне окружающих мрачных зарослей даже его мощный луч казался желтым и каким-то жалким. В свете фонаря в темных кустах сразу стал заметен отблеск множества глаз, сверкающих, как грозные звезды, и невозможно было сказать, какие из них принадлежат львятам, а какие взрослым львицам.

— Вперед, — негромко скомандовал Шон, и Рикардо двинулся по узкой неровной тропинке, а Клодия поплелась за ним.

Шли они очень медленно. Рикардо, с его более легким ружьем, шел первым, а тыл прикрывал Шон с фонарем и мощной двустволкой.

Каждый раз, когда среди окружающей тьмы в луче фонаря в очередной раз вспыхивали кошачьи глаза, они оказывались все ближе и ближе, пока наконец Клодия не начала смутно различать очертания тел их обладателей. Они казались бледными, как мотыльки, очень подвижными и беспокойными. Обе львицы кружили вокруг охотников, мягко пробираясь через заросли кустарника, и, не сводя с людей пристальных взглядов за исключением тех моментов, когда мощный поток света ударял им прямо в глаза, подбирались все ближе и ближе.

Тропинка была неровной, со множеством кочек и — о Господи! — такой длинной… Каждый шаг был для идущей следом за отцом и то и дело спотыкающейся Клодии сущей пыткой нетерпения. Она не смотрела под ноги, поскольку невольно искала взглядом те бледные кошачьи силуэты, что кружили вокруг них.

— А вот и наша скандалистка! — тихо предупредил Шон, когда старая львица наконец снова набралась смелости и бросилась на них из мрака ночи, как паровоз. Из глотки ее рвалось оглушительное рычание, а хвост хлестал по бокам подобно кнуту из гиппопотамовой кожи. Они сбились в кучку, и Шон направил на несущуюся на них хищницу луч фонаря и ружье.

— В сторону! — крикнул он Клодии. — Уйди с ее дороги!

А львица тем временем, не сбавляя хода, мчалась на них, прижав уши. В разинутой пасти были видны длинные желтые клыки и розовый язык.

— Ага, старая ведьма! — вдруг взревел Шон. — Ну сейчас-то уж я точно отстрелю твою дурацкую башку!

Она остановилась в самый последний возможный момент, затормозив передними лапами футах в десяти от людей так, что в свете фонаря они даже увидели, как поднялось облачко пыли.

— Вали отсюда! — резко приказал львице Шон. Она недоуменно подняла уши, развернулась и послушно потрусила обратно в лес.

— Это была просто проверка на всхожесть, — Усмехнулся Шон. — Ей было интересно, кто — кого.

— А откуда вы знали? — Собственный голос показался Клодии каким-то хриплым и визгливым.

— По хвосту. Пока она им виляет, все это просто игра. Зато вот когда он неподвижен — гляди в оба!

— А вон и машина, — заметил Рикардо, и теперь остальные тоже заметили за деревьями свет фар «тойоты», которая, подпрыгивая на ухабах, приближалась к ним по проходящему чуть ниже их руслу пересохшей реки.

— Слава тебе, Господи! — прошептала Клодия.

— Это еще не конец, — предупредил Шон, когда они двинулись дальше. — Остается молодая ворчунья.

Клодия совершенно забыла о второй львице и теперь, ковыляя вслед за отцом, которого она продолжала крепко держать за пояс, принялась то и дело боязливо оглядываться.

Наконец они вышли на берег реки, ярко освещенный фарами стоящего всего футах в тридцати автомобиля с работающим двигателем. Она уже различала головы сидящих на переднем сиденье людей. Машина была так близко, так соблазнительно близко, что Клодия не справилась с собой. Она отпустила пояс отца и опрометью бросилась к «тойоте» по устилающему сухое русло белому песку. Она услышала за спиной крик Шона: — Идиотка проклятая!

И тут же следом — леденящий душу раскатистый рык несущейся за ней львицы. Клодия, не сбавляя скорости, бросила взгляд в ту сторону, откуда послышалось рычание, и увидела, что огромная кошка, выскочившая из окаймляющих русло зарослей, несется ей наперерез. В свете фар «тойоты» она показалась ей очень бледной и невероятно большой. На ходу она по-змеиному извивалась всем телом, а от ее рычания у Клодии внутри все похолодело, а ноги перестали слушаться.

Клодия видела, что хвост стремительно нагоняющей ее львицы высоко поднят и неподвижен, как стальной прут, и, даже несмотря на охвативший ее ужас, она мгновенно вспомнила слова Шона. Ее пронзила ледяная в своей ясности мысль: «На сей раз она не остановится, она намерена меня прикончить».

В первый, жизненно важный момент Шон просто не успел осознать, что девочка бросилась бежать. Он как раз осторожно спускался по крутому берегу пересохшей речки, держа фонарь в левой руке, а ружье — в правой. Ружье лежало у него на плече, он придерживал его за приклад, положив большой палец на предохранитель, и поглядывал на старую львицу, которая ползла на брюхе следом за ними. Но он был совершенно уверен, что, поскольку он взял над ней верх в недавней проверке «кто кого», она просто соблюдает необходимые формальности. Позади нее чуть поодаль в траве сидели оба львенка и, вытаращив глазенки, с искренним восхищением наблюдали за происходящим, хотя явно опасались принимать участие в забаве. Молодую львицу он потерял из виду, хотя и был уверен, что именно она представляет теперь наиболее серьезную опасность, уж слишком высокими и густыми были береговые заросли. — Шон почувствовал, как Клодия толкает его, но решил, что она просто споткнулась. Он и в мыслях нe допускал возможности ее бегства, поэтому сразу сообразил, что это она разворачивается для броска к машине. Он все еще искал взглядом молодую Львицу, шаря по кустам лучом фонаря, когда услышал сахаристый хруст речного песка под ногами несущейся к «тойоте» Клодии, мгновенно обернулся и увидел ее, одиноко мчащуюся по сухому руслу.