Она почти слышала, как сестра поет сейчас, глубоко в водах своих страданий, покоренная давящей глубиной, но освещающая тьму даже в смерти; даже сейчас, когда ее так жестоко заставили замолчать.

Наконец она закрыла глаза. Позволила всему этому пройти через нее.

Звуки из нормального мира снаружи.

Призрачные отголоски реквиема ее сестры. 

Идиотские незрелые банальности о любви от двух ублюдков на кровати. 

Веселье поющей убийцы по соседству.

Мягкий неразборчивый гул телевизора, обыденность среди безумия. 

Все это смешалось в ее голове, превратившись в одну полнозвучную симфонию, оплакивающую этот тупой, бессмысленный жестокий мир.

А за всем этим, окружая и пронизывая безумную оперу на самом молекулярном уровне, зарываясь в глубины психики глубже, чем даже отголоски пения Келли, стояли звуки, которые Келли издавала, умирая.

Девушка позволила им заполнить ее, захватить ее мысли, завладеть ее сердцем и разъесть его до основания.

Симфония продолжала играть; она забрала у нее все... 

...все, что имело значение.

Все, кроме ее ярости.

Она решила сейчас и здесь, в синяках и побоях на запятнанном вином ковре мотеля, что найдет выход из этого.

Она найдет способ вырваться на свободу; способ выжить.

Она найдет способ громко спеть песню своей убитой сестры, чтобы весь мир услышал, и она будет купаться в крови этих садистов-убийц.

ДЖЕЙСОН

- Вот это... это охренительная задница. Я бы ее трахнул! У этой девчонки отличная задница.

Лара игнорировала его, а скорее делала вид, он то знал.

Она вела себя невозмутимо, когда он заглядывался на других девушек, но он прекрасно понимал, что это ее задевает.

Изнасилование? Хорошо.

Убийство? Прекрасно.

Но как только он начинал хвалить чью-то задницу... бам! Старый добрый зеленоглазый монстр тут же активировался.

Вот что его так веселило.

Было приятно держать ее в тонусе.

- Ты даже не собираешься посмотреть? - спросил он, улыбаясь.

Лара не сводила глаз с щеточки для ресниц, нанося тушь. Ее глаза сузились, выдавая злость от ревности. Ему нравилось, как утренний солнечный свет отражался от ее лица. Казалось, что на ее нежной, бледной коже он сияет гораздо ярче, чем на любой другой поверхности. Как будто ее кожа сливалась с теплым светом.

Но девушка на экране...

- Неважно... - Джейсон снова повернулся к маленькому, черно-белому телевизору и продолжил просмотр. Он хорошо знал этот старый фильм, который часто смотрел в подростковом возрасте. Это было еще до того, как бесконечные радости интернет-порно сделали разврат нормой и насытили мир миллиардами откровенных роликов.

Черт, да я уже тогда затаскал кассету VHS до дыр.

Особенно ему нравилась сцена, которая только начиналась.

Он не мог вспомнить имя актрисы, и у него не было желания узнавать его, но он помнил всю сцену, такт за тактом.

Девушка в фильме со стройным телом расстегнула юбку, а затем наклонилась над водной гладью озера. 

Боже мой, ее задница...

- Ты захочешь это увидеть, детка, - сказал он Ларе.

- Сомневаюсь.

Ну, как знаешь, - подумал он. 

И вот она... 

Эта задница. 

Огромная, круглая, блестящая от пота. Ничего, кроме крошечного кусочка черной ткани, прикрывающего ее. 

Прекрасно.

Видом восхитительных ягодиц девушки можно было любоваться не более пары секунд, прежде чем крокодил вынырнул из темных вод озера и ухватил за фляжку, болтавшуюся на ее стройной шее.

Данди был в курсе всего этого дерьма. Он выскочил из кустов как раз вовремя, чтобы спасти сексуальную сучку от превращения в крокодилий корм.

Все закончилось слишком быстро, и даже сейчас, будучи мужчиной, который мог заполучить любую пизду, которую бы только захотел, Джейсону все еще хотелось перемотать сцену немного назад и поставить ее на паузу на том моменте, где актриса загнулась на экране, выставив свою задние прелести напоказ. 

Жаль, что это был всего лишь фильм.

Джейсон улыбнулся, вспомнив все те разы, когда кончал на этой сцене.

Слишком много, чтобы сосчитать, - подумал он.

В любом случае, все уже закончилось, и старый добрый Мик Данди спас положение и заключил красотку в свои мужественные австралийские объятия.

Джейсон слышал, что в реальной жизни актер женился на этой актрисе. 

Счастливый сукин сын, - подумал он. - Я бы разорвал ее по швам.

Теперь, когда сцена закончилась, фильм ему наскучил. Скоро они оба уедут в Нью-Йорк, и история любви придет к своему неизбежному, предсказуемому голливудскому завершению, и бла-бла-бла.

Он нажимал на кнопку пульта, переключаясь с канала на канал, все время натыкаясь на банальное дерьмо, которое считалось популярным развлечением - реалити-шоу, наполненные пустоголовыми, фальшивогрудыми красотками с пустыми глазами и пластиковыми улыбками; кулинарные шоу, где куцые белые домохозяйки учились готовить у красивых чернокожих поваров, и вся еда выглядела как современное искусство, а не как дерьмо, которое невозможно есть; канал, проповедующий Библию, где навязчивый проповедник лирично рассказывал об адском огне и возмездии за грех...

Это была полная чушь.

Идеальная инкапсуляция всего того, во что превратилась Америка.

Пустая, эгоцентричная, материалистичная и ханжеская.

Неудивительно, что он никогда не смотрел телевизор.

Во всяком случае, обычно.

Пролистывая каналы, он наткнулся на местную новостную сеть и замер на месте.

Вот это было интересно.

- Похоже, мы попали в новости, детка, - сказал он, ухмыляясь.

Это привлекло внимание Лары. Она повернулась к экрану, ее глаза расширились. Маленький флакон с лаком для ногтей выпал из ее руки, упал на пол и покатился по полукругу; пролитая жидкость образовала на ковре идеальную ухмылку.

- Твою мать! - воскликнула она. - Сделай звук погромче!

Джейсон опередил ее просьбу, нажав на кнопку громкости.

Репортер в больших очках, красном галстуке, пиджаке и с озабоченным хмурым выражением лица, которое было насквозь фальшивым, вещал с телеэкрана. 

Над репортером красовался заголовок:   

ЕЩЕ ТРИ ЖЕРТВЫ В РЕЗУЛЬТАТЕ СЕРИИ УБИЙСТВ

НА ЗАПАДНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ.

Красиво сказано.

Прошлой ночью трагедия обрушилась на небольшую общину Холмонт, когда в дом одной семьи ворвалось неизвестное количество нападавших. В результате, похоже, очередного немотивированного преступления, вся семья - Марк Уэст, Джудит Уэст и их двадцатилетний сын Бен - были зверски убиты в собственном доме. Сцены, описанные местными правоохранительными