– О чем ты? – я подошла и встала перед ним, держа в руках ворох рубашек и вешалок.

– О Ричарде. Я боюсь Ричарда, – в его глазах стояло выражение, которое я редко видела у него. Он был не уверен в себе. Это было совершенно нормальное, человеческое выражение. И оно смотрелось крайне странно у элегантного человека в вызывающей рубашке.

– Почему ты боишься Ричарда? – спросила я.

– Если ты любишь его больше, чем меня, я боюсь, что ты уйдешь к нему.

– Если ты не заметил, Ричард меня сейчас не переносит. Он с тобой разговаривает больше, чем со мной.

– Он не ненавидит тебя, ma petite. Он ненавидит, что ты со мной. Это большая разница, – Жан-Клод смотрел на меня почти скорбно.

Я вздохнула:

– Ты ревнуешь к Ричарду?

Он опустил глаза и посмотрел на носы своих дорогих сапог.

– Было бы глупо с моей стороны не ревновать.

Я свалила свой ворох блузок на одну руку и коснулась его лица. Повернула его к себе.

– Я сплю с тобой, а не Ричардом, помнишь?

– Да, я здесь, ma petite. Я одет для твоих снов, а ты даже не поцеловала меня.

Его реакция меня удивила. Только я начала думать, что знаю его.

– Ты расстроился, что я не поцеловала тебя при встрече?

– Возможно, – сказал он очень тихо.

Покачав головой, я швырнула блузки в сторону открытого чемодана. Затем толкнула ногами его колени, пока он не развел их и не дал мне встать вплотную к нему. Положила руки ему на плечи. Прозрачная красная ткань была жестче на ощупь, чем казалась.

– Как может кто-то такой же роскошный, как ты, быть таким неуверенным?

Он обвил руками мою талию, прижимая меня к себе. Свел ноги, зажав меня между ними. Кожа его сапог оказалась очень мягкой, почти нежной. Оказавшись у него в руках, я была в очень эффективной ловушке. Но так как я была добровольным пленником, все было в порядке.

– Чего я хочу, так это опуститься на колени и впиться губами в эту гладкую сорочку. Хотелось бы знать, сколько тебя мне удастся испить через мягкую ткань.

Я подняла брови.

Он рассмеялся нежным низким смехом. Как обычно, от одного только этого звука по мне побежали мурашки, а соски затвердели. Его смех был осязаем, он вторгался в меня. Одним голосом он мог делать такие вещи, которые и не снились ловким рукам других людей. И при этом, он боялся, что я уйду от него к Ричарду.

Он опустил лицо мне на грудь, уютно пристроившись в ложбинку. Затем нежно потерся щекой, заставляя атлас скользить по мне, пока мое дыхание не участилось.

Я вздохнула и наклонила голову, все еще прижимаясь к нему.

– Я не собираюсь уходить от тебя к Ричарду. Но он в беде, и это важнее секса.

Жан-Клод поднял лицо, наши руки так переплелись, что он почти не мог пошевелиться.

– Поцелуй меня, ma petite, и все. Всего один поцелуй, и я буду знать, что ты любишь меня.

Я прикоснулась губами к его лбу.

– Я думала, ты больше уверен в себе.

– Так и есть, – сказал он, – со всеми, кроме тебя.

Я отклонилась назад ровно настолько, чтобы увидеть его лицо.

– Любовь должна повышать твою уверенность, а не наоборот.

– Да, – спокойно сказал он, – должна. Но ты любишь и Ричарда. Ты пытаешься не любить его, и он старается не любить тебя. Но любовь проходит не так просто, и не так просто появляется.

Я нагнулась к нему. Первый поцелуй был всего лишь касанием губ, словно атлас скользнул по моему лицу. Второй поцелуй был глубже. Я слегка прикусила его верхнюю губу, и он издал легкий звук. Касаясь кончиками пальцев моего лица, он поцеловал меня в ответ. Он целовал меня, будто хотел выпить меня до дна, слизнув самую последнюю капельку с горлышка бутылки какого-нибудь редкого прекрасного вина, нежно, ненасытно, страстно. Я обрушилась на него, обхватив его так крепко, словно даже руки мои задыхались от жажды чувствовать его.

Я почувствовала его острые клыки, касающиеся моих губ и языка. Затем быстрая, острая боль и сладкий медный вкус крови. Он снова издал неразличимый полу-стон и перекатился на меня. Так что я вдруг оказалась на кровати, а он надо мной. Его глаза светились темно-синим, зрачки растворились в накатывающем желании.

Он попытался повернуть мне голову на бок, уткнувшись в мою шею. Я силой повернулась к нему и посмотрела прямо в лицо

– Никакой крови, Жан-Клод.

Он чуть расслабился на мне, зарывшись лицом в сбившиеся простыни.

– Пожалуйста, ma petite.

Толкнув его в плечо, я потребовала:

– Слезь с меня.

Он перекатился на спину, и принялся разглядывать потолок, старательно не встречаясь со мной взглядом.

– Любой части моего тела доступны все изгибы и уголки твоего, но в этом последнем шаге ты мне отказываешь.

Я осторожно слезла с кровати, не доверяя ногам, и ответила.

– Я тебе не еда.

– Это намного больше, чем просто пища, ma petite.Если бы ты только позволила мне показать, насколько больше.

Я собрала ворох блузок и начала вынимать из них вешалки, чтобы упаковать одежду в чемодан.

– Никакой крови, это правило.

Он повернулся на бок.

– Я предложил тебе всего себя, ma petite, а ты сама не можешь мне отдаться. Как я не могу не ревновать к Ричарду?

– Сплю я с тобой. А с ним – даже не встречаюсь.

– Ты моя, но моя не полностью.

– Я не домашнее животное, Жан-Клод. Люди не должны принадлежать другим людям.

– Если бы ты смогла принять зверя Ричарда, ты бы не сдержалась. Ему бы ты отдала всю себя.

Я уложила последнюю блузку.

– Чёрт побери, Жан-Клод, это глупо. Я выбрала тебя. Ты доволен? Это решённое дело. Почему ты так беспокоишься?

– Потому, что в ту же минуту, когда ты узнала, что у него проблемы, ты бросила всё, чтобы ему помочь.

– Я бы сделала то же самое и для тебя, – сказала я.

– Вот именно, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что ты по-своему любишь меня, но ты любишь и его.

Я застегнула чемодан.

– Нам не о чем спорить. Я сплю с тобой. И я не собираюсь жертвовать своей кровью только для того, чтобы ты чувствовал себя увереннее.

Зазвенел телефон. Приятный голос Ашера, так похожий на голос Жан-Клода, поинтересовался:

– Анита, как ты этим дивным летним вечером?

– Я в порядке, Ашер. А что?

– Могу я поговорить с Жан-Клодом? – попросил он.