Молодой человек, как и многие его сверстники, проще говоря, видя, как живут ливийцы, всё пытался понять, почему же в СССР, где есть не только нефть и газ, но и всякие прочие богатства, за более чем 60 лет власти большевиков никому, кроме «партийных бояр», ничего от этой самой власти «не обломилось»? В чём же тогда «радость» от «развеликой» Октябрьской революции для народа?!

Но вслух такую крамолу говорить было никак нельзя! Да ещё и «загранработнику»! Запросто можно было угодить куда-нибудь туда, где, как известно, «Макар то ли коров, то ли свиней не пас».

А тут ещё и ливийский лидер со своей «Зелёной книгой», в которой прямо заявлял: «Кто в партию вступил, тот – предал! И народу-де никакого представительства не требуется!»

А как же тогда КПСС и её руководящая и направляющая роль?!

«И всё-таки при совке хоть какая-то стабильность, но была. А сейчас что? – Дорошин вздохнул и повернул голову в сторону постели. – Залечь, что ли?»

* * *

Павел проживал в Бенгази уже более месяца. В свободное время мужчина изредка приходил на местные торговые развалы, приглядываясь к раритетным старинным штуковинам или изделиям ручной работы местных ремесленников, привозимых им на память после каждой поездки на Восток. А также посещал арабские кафе, где пил прекрасный изумительно пахнущий кофе с кардамоном и корицей, и будто к музыке прислушивался к до боли знакомому ливийскому говорку местных аборигенов.

«Как же всё-таки примитивен их повседневный вакобуляр! – не переставал, как когда-то прежде, удивляться Дорошин. – С десяток „дежурных“ словосочетаний и фраз, которыми пользуются буквально все! Однако чему удивляться – разговорный язык всегда стремится к упрощению. Это ведь – аксиома!»

И всё-таки Павлу, имевшему тесный контакт с арабами уже более 30 лет своей жизни, было понятно, что дело не только в этом.

За долгие годы своей работы на Востоке ему довелось побывать в многочисленных служебных командировках в арабские страны с разным уровнем культурного развития. В том числе он посетил и более «цивильные» из них: Иорданию, Египет и Сирию, а потому ему было с чем сравнивать.

Вряд ли это сравнение шло в пользу среднестатистического ливийца, счастливо не ведавшего, что на свете существует театр или балет на льду, концерт камерной музыки или биатлон. Впрочем, мужчина отдавал себе ясный отчёт в том, что ливийский народ не был виноват в своей «неосведомлённости».

Бродить по магазинам, как его русские коллеги, Дорошин не любил, вспоминая, как в восьмидесятых его мучила этим своим женским хобби бывшая жена, Светлана.

Супруга шоппинговала с вдохновением, заходя чуть ли не в каждую мало-мальски приличную лавку, не обращая никакого внимания на его тягостные вздохи.

Поначалу она начинала наступление на владельцев магазинчиков самостоятельно на смеси понятного всем «международного языка торговли»: энергичных жестов и счёта до десяти.

Но, когда речь заходила о скидке на товар и торговец вдруг терял терпение и переставал понимать, «что от него хочет женщина», тогда в бой вступала «тяжёлая артиллерия».

Павел открывал рот и, поражённые тем, как владеет их родным языком супруг «настырной дамы», аборигены завороженно соглашались на «бакшиш» (скидка – разговорный арабский язык).

А он в очередной раз делал для себя вывод, что ливийские продавцы совсем не умеют либо не хотят по каким-то неведомым ему причинам торговаться также искусно, как, например, их сирийские коллеги.

В Дамаске местные купцы так ловко могут «облапошить» посетителя, что тот, купив товар втридорога, покидает лавку в абсолютной уверенности в том, что ему улыбнулась удача!

А как же?! Ведь в результате красивого торга, во время которого глазастый босоногий мальчик, классический Гаврош восточного разлива, трижды сбегает за ароматным кофе в соседнее кафе, цену, «из уважения к иностранному другу», удаётся «сбить» почти вдвое!

Ах, как хорошо были известны все эти незамысловатые приёмы торговцев Дорошину, когда в нескольких соседних лавках цена на один и тот же товар колеблется в пределах от 5 до 50 %!

Кроме собственно купленного товара, чудесно упакованного и заботливо уложенного в фирменный пакет, иностранец уносил с собой ещё кучу приятных воспоминаний и всяких мелких подарочков в качестве знака уважения и внимания «новому другу»!

Довольны были абсолютно все участники процесса купли-продажи. Все были по-своему убеждены в том, что их жизнь удалась! Хозяин лавки потому, что сбыл наконец лежалый товар, а посетитель – прежде всего из-за гостеприимства и дружелюбности, проявленных к нему во время приобретения, в общем-то, не очень нужного сувенира.

В Ливии же ничего подобного не наблюдалось. И без таких мастеров торговли, готовых самозабвенно сражаться за каждый пиастр прибыли, наполняя древнее торговое ремесло элементами чисто восточного колорита, было немного скучно.

Впрочем, в то время многие ливийские хозяйчики были больше настроены свернуть свои предприятия в страхе перед грядущими революционными преобразованиями в стране. Павел понимал, что им было просто не до торговли.

* * *

Неожиданно, начиная с какого-то незримого рубежа или дня, благостная картина вокруг стала меняться. Дорошин увидел, почувствовал как человек опытный, что в атмосфере зреет что-то неладное. Чувство тревоги росло и крепло в нём с каждым днём.

Сначала всё чаще оказывались закрытыми крупные магазины, «забывая» с утра поднимать свои решётки на богатых витринах. За ними последовали и некоторые некогда сутками работавшие уличные кафе и рестораны, обычно собиравшие большинство местных завсегдатаев.

На улицы города неизвестно откуда, внезапно, как чёрт из табакерки, стали выскакивать стайки молодёжи, которая, заполняя пространство, вела себя слишком шумно, а порой и вызывающе.

Мужчине трудно было припомнить такие скопления молодых людей в прежние времена. Может, только на футбольных матчах? Но Ливия – далеко не футбольная страна! А о других спортивных состязаниях никакой информации не поступало.

Ничего особенного пока не происходило, однако в присутствии молодых людей Дорошин чувствовал себя неуютно. И ему казалось, что нечто подобное испытывали и другие, присутствующие при их появлении люди.

Наконец настал день, когда молодёжь разгромила несколько витрин в центре города, выломала скамейки и изуродовала немногочисленные зелёные насаждения в парке у отеля, где проживали русские специалисты.

А ещё через некоторое время неизвестные молодцы обстреляли КПП (контрольно-пропускной пункт) учебного центра, в котором шла подготовка ливийцев на радаре. Пострадавших не оказалось – лишь битые стёкла да прострелянная крыша помещения.

Судя по всему, задумка состояла в том, чтобы не убить, а лишь просто попугать. Но кого и зачем?

Затем в городе прошла шумная манифестация, и автобус с «хабирами», возвращавшийся в гостиницу после практических занятий на технике, попал в самую гущу протестующих. Бросалась в глаза молодость демонстрантов и практическое отсутствие лиц среднего и старшего возраста.