– И только ты один без слов понял, что я ненавижу имя Евлаисия.

– Ты полюбила меня только за это? – игриво спросил жених.

– Ну-у, ещё и за то, что ты сын первого министра императора, – рассмеялась Ева и отбежала от шуточно зарычавшего мужчины.

– Вот оно женское коварство, а я, наивный, думал, что тебя покорили моя мужественная красота и божественное обаяние, – Эвард изобразил полное отчаяние.

– Меня покорил ты, мой глупыш, – девушка подставила губы для поцелуя.

Поужинали они в одном из уютных кафе, во множестве раскиданных около парковой зоны столицы, а после поймали модный наёмный механический экипаж и отправились в общежитие.

Розовый доживал свои последние часы. Он так же лежал в углу на стареньком полотенце, его шёрстка потускнела и уже не пушилась так, как вчера. Рядом стояло блюдце со скисшим молоком.

– Я бы мог предложить тебе разом прервать его мучения, родная, но понимаю, что этого ты не простишь прежде всего себе. Будем ждать?

– Ты иди, любимый, я справлюсь, правда. Иди, отдохни, сам говоришь, что не спал почти всю ночь.

Ева почти силой вытолкала жениха за дверь, несколько раз измерила шагами комнату. Ничего не изменилось, шесть от двери до окна и шесть обратно. Мимо двери в душевую, мимо старенького шкафа, кровати, стола и полки с учебниками и свитками. Всё осталось прежним. Только в уголке умирала несуразная зверушка. Девушка нервно присела перед розовым.

– Ну откуда ты такой взялся? – Ева тихонько прикоснулась к потускневшей шёрстке. Горячая слезинка капнула ему прямо на нос.

Розовый устало приоткрыл затянутые мутной плёнкой глаза, тяжело вздохнул, потянулся было к лицу девушки, а потом бессильно упал на полотенце.

– Ты хотел меня укусить? Фосенька! Ну миленький, ты хотел меня укусить?! Фоська, ответь немедленно своей хозяйке! – всхлипывала Ева и тормошила безвольное тельце. – Ты не имеешь права вот так исчезнуть без моего разрешения! – несла девушка какую-то чушь, горько сожалея, что позволила Эварду уйти.

– Ах, ты так! – уже в голос рыдала она. – А вот не отпущу тебя, ты ещё узнаешь, какая гадкая хозяйка тебе досталась!

Ева лихорадочно заметалась по комнате, нашла маленькие маникюрные ножнички, победно вскрикнула, подбежала к розовому, подхватила его и уселась с ним на кровать, устроив слабое тельце на коленях. Затем зажмурилась и полоснула ножницами по правой ладошке, в которой немедленно стала скапливаться кровь.

– Врёшь, не уйдёшь, мелкое недоразумение! – сквозь слёзы и начинавшуюся истерику бормотала его хозяйка. Она сдавила челюсти Фоськи с боков, отчего тому пришлось разинуть пасть с многочисленными мелкими зубами.

Капли крови попадали не только в рот к слабо сопротивляющейся зверушке, но и на его шёрстку и платье Евы, но она не замечала этого и продолжала удерживать розового и силой заливать в его пасть драгоценную влагу. Фамильяр, а теперь его смело можно было назвать полноценным фамильяром, стал всё активнее сопротивляться принудительному кормлению. Кровь хозяйки вернула его к жизни, силы потихоньку возвращались, и он уже сам слизнул последние капли с ладони.

– Так-то! – продолжала всхлипывать девушка, определяя своё розовое чудо на прежнее место. – Я тебя создала, мне и распоряжаться твоим существованием!

***

Перед самым рассветом, когда сон наиболее сладок, у Аурании сработал артефон связи.

– Я слушаю, – хриплым со сна голосом ответила девушка.

– Аури, это я, – услышала она растерянный голос. Первая мысль была о том, что розовый закончил свой короткий земной путь, но нет, Ева продолжила: – У тебя не найдётся чего-нибудь поесть?

– Что?! – Аурания серьёзно испугалась за рассудок подруги, остатки сна мгновенно покинули её.

– Понимаешь, он очень голодный, а у меня в комнате нет ничего съестного.

– Ева, дорогая, ты у себя? – спросила целительница, лихорадочно одеваясь и скидывая в сумку флакончики с успокоительным и остатки вчерашнего чаепития.

Собравшись, она подхватила сумку и недовольно гогочащего харарда и побежала к комнате подруги.

– Ева, милая, что случилось? – спросила она, врываясь к ней в комнату.

– Фоська, он очень голодный. А у меня в комнате нет ничего съестного, – извиняющимся голосом проговорила Ева.

– Ф-фух, – выдохнула Аурания, – я, признаться, подумала, что ты… немного не в себе.

Подруга порылась в своей безразмерной сумке, вытащила оттуда несколько печенек и положила их перед розовым. Тот окинул подношение недовольным взглядом, но всё же принялся аккуратно хрумкать ими. Всё это время девушки молча наблюдали за Фоськой. А он, после того, как съел всё до последней крошки, опять уставился на них.

– Просит ещё, обжора, – недовольно проворчала целительница. – Вот что, идём в столовую, это нежное эфемерное создание явно просит мяса. Но потом ты расскажешь мне всё!

Девушки, хихикая, подхватили своих фамильяров и отправились в столовую, где долго и спутанно объясняли помощнику повара Пайту, уже разжегшему огонь под своими котлами, что им ну вот просто немедленно нужно что-нибудь мясное. Пайт выдал им тарелку вчерашних котлет, а, получив пару серебрушек, совсем раздобрился и добавил две чашки какао, две плюшки и яишенку для них и большое красное яблоко для харадра.

– Пайт, ты просто душка! – Аурания послала ему воздушный поцелуй, и подруги, взяв угощение, отправились за дальний столик завтракать.

– Хм, такой розовый, воздушный, а трескает побольше иной мантикоры, – изумлялась через некоторое время целительница, наблюдая, как Фоська доедает яичницу Евы. – А может, это и есть мантикора, только новый, неизученный вид? – предположила она.

– Да, конечно, – благодушно поддакнула Ева, – этакий облагороженный вариант для леди.

– А что? Ты у нас леди? Леди. Вот тебе и диванная мантикорочка.

– Аури, ты представляешь меня, сидящей на диване с кучей подушечек, собачек и вышиванием?

– И в окружении великосветских сплетниц? Нет, подруга, не представляю. А теперь, когда все наелись, – два последних слова она особо выделила голосом, глядя на осоловевшего розового, – пойдём к тебе, и ты расскажешь мне, что же произошло, а заодно я посмотрю твою руку.

***

Солнце уже давно весело заглядывало в окно, подружки успели наговориться, поругаться, наплакаться и насмеяться, обсуждая поступок Евы.

– Ты должна была отпустить его! – был категоричный вердикт гостьи.

– Аури, ты целительница, ты можешь спокойно смотреть, когда рядом умирает живое существо?

– Я – нет, сама же сказала, что я целительница, исцелять – моё призвание, – не сдавалась подруга, быстро залечивая нехорошую рваную рану на руке Евы.

– И моё призвание не убийство, – последовал ожидаемый ответ.