– Только не говори, что веришь в это?.. – Я даже проснулась, услышав знакомые и такие популярные слова, что каждый год сотрясали Вальех в первую ночь учебного года.

– Повторяй, – напомнила Тереза, и я, тяжело вздохнув, сказала:

– Сплю на новом месте…

– …приснись виер[1] невесте, – закончила кузина, и я повторила, уступая желанию Терезы.

А потом перевернулась на другой бок и заснула.

Цветы были повсюду. Белый ковер устилал склон холма, на котором я стояла и жадно вглядывалась в небо. Солнце нещадно палило, и я прикрывала глаза ладонью, чтобы окончательно не ослепнуть. Ветер трепал волосы, бросал пряди мне на лицо, заставляя отвлекаться от ожидания. И я пропустила момент, когда что-то большое, крылатое закрыло небо надо мной. Вскинула голову, и на моих губах появилась улыбка.

Он пришел.

Я резко села и потерла глаза. Сердце билось так часто, словно мне приснился кошмар, но страха я не чувствовала. Лишь ускользавшее чувство необъяснимой радости. Я глубоко вдохнула, беря себя в руки, и мотнула головой, избавляясь от наваждения.

– Всего лишь сон, – сорвалось с губ.

На соседней кровати завозилась Тереза, сонно пробормотала что-то себе под нос и, перевернувшись на бок, затихла. Я же чувствовала себя выспавшейся и… потерянной. Поежилась, вспомнив крылатую тень, заслонившую небо.

– Чего только не приснится, – хмыкнула я и выбралась из-под одеяла.

Темное небо медленно разрезал на полосы рассвет. Я погасила ночник и, подойдя к окну, выглянула наружу. Дымка тумана покрывала всю улицу, скрадывала очертания домов, рассеивала свет еще горевших фонарей. Улица спала, еще не сбросившая чары ночи: не хлопали двери, не скрипели колеса извозчиков, не поднимался дым из труб.

Фигура человека вынырнула из тумана так резко, что я непроизвольно отпрянула назад, чуть не свалив со столика ночник и не ударившись об угол стола. Чудом, не иначе, я разминулась с опасным углом, а когда вновь посмотрела на улицу – никого уже не было. Как прежде спала скованная туманом улица, а небо медленно, будто кто-то ленивый вперевалочку тащил солнце, светлело.

Я вернулась в кровать, но заснуть так и не смогла. Что-то мешало, будто сознание не хотело, чтобы новые сны вытеснили из памяти предыдущий.

– Зато замуж в ближайшие годы не грозит, – хмыкнула я, вспомнив о вечернем гадании. Вспомнила – и все-таки уснула без сновидений.

* * *

Будила меня Тереза, нещадно толкая в бок и отбирая подушку. Последнюю я обнимала так крепко, будто в ней были спрятаны миллионы и от чужого прикосновения они могли исчезнуть.

– Лари, пора вставать, – ныла над ухом кузина. – Лари! Ты обещала мне помочь. Скоро все поднимутся, а мы еще не готовы. Ла-ари.

– Уже встаю, – простонала я, открывая глаза. Все болело, будто я и не спала, а колоды тягала. Или это дорогая кузина переусердствовала и случайно отпинала меня за нежелание вставать?

– Наконец-то, – выдохнула она, отступая на шаг и пряча руки за спиной. – Я уж думала – не проснешься. – Ее лицо озарилось предвкушающей улыбкой: – Делись, кто приснился?

Она села у моей кровати, положила локти на матрас и с азартом заглянула мне в глаза.

– Белое поле и чудовище, – хмыкнула я, не желая вдаваться в подробности. Села, свесила босые ноги на пол и принялась одеваться.

– Белое поле… – задумчиво протянула Тереза, будто это имело какое-то значение. Порывисто поднялась, обнажив добротные вязаные носки, и пробормотала: – Надо у Антиора спросить, что это значит…

– Вероятно, то, что кому-то в гостинице подарили очень пахучий букет, – предположила я, натягивая платье поверх ночной рубашки. В отличие от кузины, мое платье шнуровалось спереди, делая наличие слуг необязательным и экономя мне деньги и нервы.

Кузина помотала головой, будто хотела возразить, но… промолчала. То ли разочаровалась в гадании, то ли не готова была поручиться, что цветы действительно никому не дарили.

Вот только стоило мне вернуться с ее платьем, Тереза спросила:

– А что там было за чудовище?

– Тери. – Я укоризненно на нее взглянула. – Думаешь, я бы стала запоминать каких-то монстров?

– Разве что они бы покусились на твой шоколад, – хмыкнула Тереза, определенно вспомнив, как в детстве – нам было по шесть и семь лет соответственно – «одолжила» у меня целых три шоколадки. Ореховых, между прочим, самых вкусных из тех, что продавались в лавке господина Лакорни. И пусть я понимала, что угостить гостей кузины было необходимо, но ведь она сама могла позаботиться об угощении и заранее сходить с тетушкой на соседнюю улицу, а не лезть в мои шоколадные запасы! Пусть мне и вернули на плитку больше – я все равно долго не могла простить кузину.

– Никто не имеет права трогать мой шоколад, – мрачно заметила я.

– Ай, – больше чтобы перевести тему, чем оттого, что я дернула ее волосы, заплетая косу, выдала кузина. – Я все вернула, пощади мои волосы, – взмолилась она, и я не смогла сдержать улыбку.

– Прощаю, так и быть, – великодушно отмахнулась от обиды и отступила на шаг. – Готово.

Зеркала в номере, к сожалению, не было, а потому пришлось не меньше дюжины раз заверить Тери, что выглядит она превосходно, прежде чем та, осмотрев себя в карманное зеркальце, благосклонно кивнула и осталась стоять посреди комнаты.

– Если платье помнется, Мариус может тебе помочь, – напомнила я, сама с удовольствием разваливаясь в кресле и размышляя, все ли уложила в сумку. Не выдержала – и полезла пересчитать конспекты, проверить кошелек… Надкусила засохший бутерброд – и, услышав, что в нашу дверь стучат, сунула его обратно.

– Завтрак, – кратко сообщил Мариус, заглянул в комнату и усмехнулся при виде сестры. – Антиор уже прибыл, – предупредил кузен и…

Вот зря он это сделал. Тереза, только-только успокоившаяся, побледнела, потом покраснела, а затем бросилась ко мне.

– Лари, как я выгляжу?

– Прекрасно, – заверила я. – Идем. Ты же слышала. Нас уже ждут.

– Но… – Тереза беспомощно посмотрела на меня.

– Все в порядке. Ты – великолепна, платье – красивое и чистое. Пятен от соуса нигде нет. Туфли у тебя без каблука – на лестнице, если будешь за перила держаться, не упадешь. Я рядом. Идем.

Тереза глубоко вздохнула и медленно, будто шла на заклание, а не на встречу с любимым женихом, последовала за мной завтракать.

Я не торопила. Пусть мое сердце ныне не было занято кем-то определенным, я прекрасно помнила, как впервые влюбилась. Безнадежно, как и полагалось, и скоротечно.

Здесь мне очень повезло, иначе могла бы лишиться статуса старосты: времени на учебу и обязанности практически не оставалось. Все мои мысли занимал он: сын торговца с соседней улицы. Он был таким взрослым, мужественным, немногословным и очень,