Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он там. Последний денник справа. Лени устремилась в указанном направлении, и Шонна бросила ей вслед:
— У него еще очень плохое настроение. Лучше не входи в денник. Разговаривай с ним издалека.
— Это моя лошадь, и я буду делать все, что захочу! — бросила Лени, не оглянувшись.
— Даже если придется заплатить его жизнью? спокойно спросила Шонна.
Лени нерешительно остановилась и, оглянувшись, посмотрела на Шонну. Та ждала этого.
— Если ты войдешь к Магу, он кинется на тебя. Тогда твой отец будет вынужден вернуть его Отделу по землеустройству, которому тот официально принадлежит. Учитывая нынешнее состояние коня, с ним не будут носиться просто пристрелят, и все. Ты ведь не хочешь этого?
— Маг не кинется на меня. — В голосе Лени не было прежней уверенности.
Судя по всему, Шонна говорит серьезно. Теперь выбор за Лени. Что в ней пересилит: любовь к лошади или ее эгоизм?
Лени продолжила свой путь к конюшне. Шонна вопросительно посмотрела на Тайлера, он покачал головой.
— Извините, — виновато сказал он. — Я боялся, что она будет вести себя именно так. Обижена на весь мир.
— Она похожа на своего мустанга, — кивнула Шонна в направлении удаляющейся Лени. — Думаю, будет лучше, если мы последуем за нею.
— Да, конечно, — кивнул Тайлер. И они поспешили к конюшне.
— Надеюсь, вы не возражаете, что я привезла его сюда, не поставив вас в известность? — спросила Шонна. — Просто не смогла позволить ему там оставаться даже на секунду.
— Как только удалось выманить его из денника? восхищенно спросил Тайлер. — Последний раз, когда я его видел, он был готов укусить любого, кто войдет к нему.
— Да, было нелегко, но мы с ним справились.
— Два дня назад вы говорили, что здесь нет для него места.
Она пожала плечами.
— Я перевела в другую конюшню одну из моих лошадей.
В дверях конюшни оба остановились и увидели Лени, которая была уже около денника Мага. К их общему облегчению, девочка стояла у загородки, не выказывая намерения войти внутрь.
— Пока Лени не будет готова вести диалог, мы не добьемся положительных результатов, — сказала вполголоса Шонна, чтобы девочка не могла их слышать. — Чтобы остаться у вас, Маг должен снова научиться доверять ей. Не забывайте, он ничего не знает о случившейся аварии, о переживаниях Лени. Он помнит только, что раньше ему было хорошо, а потом сразу стало очень плохо. Он пережил травму. Теперь его опять привезли в новое место, и он уже не ждет ничего хорошего. Все люди сейчас для него враги. Чтобы преодолеть в нем это чувство, потребуется не один день. Лени должна понять его.
— Я поговорю с ней, — сказал Тайлер, но по тому, как он это произнес, было ясно, что он не очень верит в успех разговора.
Они вошли в конюшню и услышали голосок Лени.
— О Маг, что они с тобой сделали! — повторяла она с болью в голосе.
У Тайлера сжалось сердце. Лени права. Он виноват в том, что случилось. Именно он поместил Мага в ту ужасную конюшню.
Шонна тронула его за руку, словно стараясь приободрить и поддержать.
— Вы же не знали, — мягко уговаривала она. Он посмотрел на нее. Она была почти одного с ним роста, и ее лицо сейчас находилось очень близко от него. В сумеречном свете конюшни оно показалось еще смуглее и притягательнее.
Он часто думал об этой девушке после их первой встречи. Ее образ возникал против его воли и удерживался в памяти каким-то непостижимым образом, упорно не желая исчезать. То и дело перед его взором вставало ее лицо, фигура, слышался ее голос, смех. Образы волновали, возбуждали его так же сильно, как взволновали сейчас прикосновение ее руки и чуть хрипловатый голос.
— Посмотрите на него! Ему здесь ничуть не лучше, чем было там! повернулась к ним Лени.
Тайлер отвлекся от своих мыслей и взглянул на дочь.
— Так только кажется, — спокойно начала Шонна, подходя ближе к деннику и становясь рядом с Лени. — Ему нужно время, чтобы прийти в себя.
Тайлер тоже подошел ближе и заглянул за перегородку. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
Конь стоял, прижавшись боком к задней стене, и глядел на них диким косящим взглядом. Он был такой худой, что можно было пересчитать все его ребра. Грива, которая когда-то была густой и шелковистой, теперь свисала клочьями. Он был все еще покрыт слоем грязи, даже белой звездочки на лбу было почти не видно. Вдобавок ко всему от него так несло, что хотелось заткнуть нос.
— Вчера нам удалось только перевезти его сюда, сказала Шонна, обращаясь больше к Лени, нежели к нему. — Сейчас он привыкает к здешним запахам и звукам. Завтра попробуем открыть денник, чтобы он сам вышел. Она показала на боковую дверь внутри денника. — Все денники имеют второй выход в огороженный манеж. Этот денник идеально подходит для Мага. Он очень прочный, потому что был обустроен специально для жеребцов.
— Мага кастрировали, — язвительно процедила Лени, презрительно глядя на нее.
— Я знаю. Но он дикий мустанг, а всем известно, что рожденные на свободе лошади очень коварны и умны. Пока он не усвоит, что мы не враги, этот денник будет сдерживать его. Иначе придется отлавливать его по всему Бейкерсфилду.
— Он никогда не убегал из нашего дома, — упрямо возразила Лени.
Но Шонну было непросто сбить с толку.
— То было раньше, теперь все будет по-другому. К сожалению, в той конюшне он испытал много такого, что пробудило в нем желание избегать людей. Мы должны снова завоевать его доверие.
— Я хочу его погладить, приласкать, — сказала Лени, протягивая руку за ограждение. — Иди сюда, Маг, — позвала она.
— Я бы не стала этого делать, — заметила Шонна. Лени сверкнула на нее глазами.
— Это моя лошадь. — Протянув руку сквозь прутья решетки, она постучала ладонью по внутренней стенке денника, чтобы привлечь внимание коня. — Иди сюда. Маг.
Мустанг сделал вперед шаг, другой… Когда до Лени оставалось не более двух шагов, он вдруг резко скакнул вперед, обнажил зубы и издал пронзительное злобное ржание, от которого спина Тайлера покрылась холодным потом. Он инстинктивно отдернул Лени от денника.
— Это ты сделал его таким! — с ненавистью закричала девочка. Она заплакала и, оттолкнув Тайлера, выбежала из конюшни, направляясь к машине.
Шонна в растерянности смотрела на Тайлера, ожидая, что он скажет. Но тот только вздохнул, беспомощно глядя вслед убегающей дочери.
— Не понимаю, — наконец произнес он с горечью, — я делаю все для этого мерина в надежде, что он поможет нам с Лени наладить отношения, но, по-моему, они становятся только хуже.
— Она слишком озлоблена, — сказала Шонна.
— Но я-то тут при чем? Ведь не я убил ее мать. Не знаю, что и делать. Врач говорит, нужно время, но прошло шесть месяцев, а в ее поведении ничего не меняется. — Он снова вздохнул. — Ладно. Пойду за ней.