Но и сидеть «на попе ровно» не получилось, как собирался сделать в самом начале своего «попаданчества». Потому что страшно было – кругом всё чужое. И все. И не стесняюсь этого чувства. Потому как справился с собой, пересилил страх, осознал своё место в новом окружении, в новой реальности. Начал шевелиться.

Пришлось и полетать, и повоевать, и конечно же, кое-что кое-кому подсказать. А иначе и быть не могло. Всё равно отсидеться в сторонке не получилось бы. Несмотря на сохранившуюся память реципиента, благодаря которой я практически безболезненно вжился в окружающую меня эпоху, всё равно светился я среди местных, как та самая пресловутая лампочка Ильича. М-да, некорректное сравнение. Лампочка та была очень уж слабенькая и света давала всего ничего. Или… наоборот? Корректное? Всё-таки не историк я и не… Вот именно. Этих самых «не» слишком много набирается.

Но всё равно что-то смог подсказать, сделать, благодаря своему опыту военного лётчика совсем другой эпохи. /Ну хоть что-то своё/. И опять же благодаря этому опыту удалось познакомиться с кое-какими значимыми людьми. Заинтересовать их своими идеями и новшествами. Привираю, конечно, не мои это идеи, я их нагло уворовываю у будущего. Ну и что? Не для себя же стараюсь, для других. Стоп! Куда это меня понесло? На возвышенное потянуло? Охолонуть бы мне нужно, остыть и притормозить. И хотя бы себе не врать. Само собой, стараюсь в первую очередь для себя и только потом для державы, как бы и чем бы я себя ни оправдывал. Другое дело, что одно с другим отныне неразрывно связано…

Наклонился вперёд, прерывая воспоминания и высматривая ленточку Днепра впереди. Нашёл, немного осталось. Ещё минут десять-пятнадцать, и мы над рекой будем. Развернулся к помощнику, а он карту на коленях держит, визуальную ориентировку ведёт. И счисление пути, надеюсь. Хотя, что его счислять? Выход на цель по времени нам не нужен. Единственное – не заблудиться бы. Но в таких условиях заблудиться – это хорошо постараться нужно. Всё время вдоль реки летим. Не так давно развилку прошли. Теперь слева Донец остался, справа в стороне где-то Днепр. Невозможно заблудиться. Если уж совсем ослепнуть. А наша линия пути скоро с руслом Днепра пересекается. Вон какой прекрасный линейный ориентир перед нами. А дальше ещё лучше будет – береговая черта с её весьма и весьма знакомыми характерными очертаниями. Да и штурман у нас на борту есть. Так что никуда мы не денемся – долетим куда нужно. Топлива по расчётам хватит, даже останется в баках кое-что после посадки. Это на всякий непредвиденный случай заправили лишку. И погода отличная по маршруту. Ну и там, на месте, не должна подкачать. Да и как она может подкачать, если вокруг миллион на миллион и впереди всё чисто до самого горизонта?

Вернулся к своим воспоминаниям. Что ещё такого особо важного произошло за эти полгода с хвостиком? Отличился в пилотировании, привлёк к себе внимание командования и умудрился этим вниманием в должной мере воспользоваться. И так кстати выпавшим мне шансом прокатить инженера-инспектора из Адмиралтейства, из-за поломки своего самолёта остановившегося в Пскове. Через генерала Остроумова вышел на адмирала Эссена. А дальше усовершенствованный мною самолёт, который так всем специалистам понравился своими лётно-техническими данными, что все эти изменения тут же/с моего разрешения, само собой/ начали применять на новых машинах. После оформления нужных патентов, конечно. На заводе последовало знакомство с Нестеровым и Крутенем, уже знаменитыми русскими лётчиками-асами, разговор по душам с продолжением в ресторане. И в результате Пётр Николаевич прекрасно сейчас себя чувствует. Летает и воюет. Да, пулемёты с моей подачи начали устанавливать на самолёты с самого начала боевых действий. Может быть, именно поэтому и не пришлось Нестерову идти на свой вынужденный знаменитый таран? Справился и без него на отлично. И, самое главное, вроде бы как лётчики уже начали пользоваться привязными ремнями. Сначала у нас в Псковской авиароте, потом на Московском заводе, а там, надеюсь, и дальше новое веяние распространилось. А всего-то привёл вовремя несколько подходящих примеров, да и на своём личном примере всю пагубность отсутствия ремней показал. Голова-то у меня хоть и зажила после той самой катастрофы, но длинный рваный шрам во весь лоб так и остался…

Да, самое главное! Я же обстрел Либавы предотвратил! Воспользовался очень удачно своими воспоминаниями. И в нужное время оказался в нужном месте. Несколько изготовленных в мастерских за собственные сбережения авиабомб, пулемёт на борту… И неожиданная для всех самоубийственная атака оказалась настолько успешной, что два немецких крейсера ушли несолоно хлебавши. А по одному из них бомбы легли настолько удачно, что вызвали у него на корме взрыв подготовленных к установке морских мин.

В этом бою моего стрелка-наблюдателя ранили…

Заметили нас, само собой, награды последовали. А, самое главное, на слуху оказался.

Развитие авиации подстегнул – удалось наладить тесный рабочий, а потом и дружеский контакт с Сикорским. Ненавязчиво подсказал кое-что, а дальше пытливый ум изобретателя и сам сориентировался – попёр вперёд, только успевай в нужных местах поправлять в нужную сторону. И идеи подкидывать. А идей этих у меня столько, что ого-го! Главное, что всё в тему. Так и подкидываю до сих пор понемногу. В Совет директоров завода вошёл со своими идеями…

Встряхнулся, вновь прерывая на короткое время воспоминания, глянул вниз. Ленточка Днепра чуть-чуть ближе стала. Тихоходные пока самолёты. У нас скорость около ста двадцати сейчас. Можно бы и добавить немного, но не хочется моторы насиловать. Моторы-то у нас теперь свои. Начали недавно собирать. Производство пока слабое, денег на всё не хватает, а от государства помощи не дождёшься. Это ещё хорошо, что Игорь Иванович Сикорский заслуженный авторитет уже имеет и благодаря этому авторитету кое-какие деньги из казны на развитие завода умудряется получать. Ну и конечную продукцию продаём, как же без этого. Заказ на самолёты имеется…

Нет, обороты двигателям добавлять не будем. И так хорошо. Нам на этих моторах ещё столько полетать предстоит, что лучше их сейчас поберечь. Ресурс-то невосполняемый в этих условиях. Или на завод возвращаться для их переборки, или менять на новые. А это всё время и деньги. Так что лучше тише, но для всех лучше. Подумаешь, на полчаса позже прилетим. И расход бензина, если добавим, опять же сильно увеличится. Лучше уж так, потихоньку.

Откинулся на спинку кресла, вернулся мыслями к недавнему разговору с Джунковским в Екатерининском парке Царского Села…

— Сергей Викторович, ещё раз напоминаю – с выполнением задания не затягивайте. Сразу же по прибытии записывайтесь на приём к адмиралу Эбергарду. Сопроводительные бумаги чуть позже получите. С ними вам будет проще найти с адмиралом общий язык. Да, груз по железной дороге мы уже отправили. Я лично проконтролировал.

Не удержался, глянул в лицо Владимиру Фёдоровичу. Неужели лично?

— Ну, не совсем лично, — правильно понял мой взгляд и мои сомнения Джунковский. — Но об отправке вагонов мне уже доложили. На месте груз примете, с хранением и охраной определитесь и дожидайтесь команды. Забот на первое время вам хватит. А дальше будет видно. И напоминаю, Андрей Августович Эбергард человек прямой, отличный офицер и большой умница. Уверен, вы с ним общий язык найдёте. И рекомендательные письма адмирала Эссена на первых порах вам помогут. А дальше от вас всё будет зависеть.