– Миссис Пулхаус… – Эмили сделала многозначительную паузу. – Я не собиралась открывать здесь приют для домашних животных.

– Но, Эмили… – Пауза мисс Пулхаус, прижавшей к сердцу пушистого котенка, была не менее многозначительной. – Разве вам не будет жаль оставить без дома это несчастное существо?

Котенок, пищавший в морщинистых руках мисс Пулхаус, снова покосился на Эмили. Не жаль? Конечно, жаль… Сердце Эмили дрогнуло – мисс Пулхаус знала, как надавить на нужную кнопку. Эмили еще раз окинула взглядом маленькое очаровательное существо и вздохнула.

– Ну хорошо… Я не выброшу его на улицу, но здесь он тоже не останется.

Мисс Пулхаус удивленно вскинулась на Эмили. Между ее по-мужски густых бровей залегла складка.

– Как так?

– Очень просто, – улыбнулась Эмили. – Я отвезу его в Уилдберри и подарю отцу. Кстати, это он или она? – поинтересовалась Эмили у домработницы, пытаясь не обращать внимания на разочарованное выражение ее лица.

– Кажется, он… – обиженно пробормотала миссис Пулхаус и, растянув котенка, как гармошку, окинула его живот внимательным взглядом. – Да, похоже, что он…

– Отлично, – деловито кивнула Эмили. – С котами меньше проблем, чем с кошками. Пожалуйста, миссис Пулхаус, купите для него корзину и еду. Не хочется беспокоиться об этом в дороге.

Миссис Пулхаус кивнула. Эмили заметила ее недовольство, но не чувствовала себя виноватой. В конце концов, это ее дом, и ей решать, кто здесь будет жить. Хорошо бы отец обрадовался подарку… Иначе куда она денет котенка, которого пригрела добродушная миссис Пулхаус? Эмили все же решила задобрить пожилую женщину.

– Кстати, вы еще не придумали ему имя?

Миссис Пулхаус, которой очень нравилось, когда с ней советовались, тут же расцвела. Она улыбнулась Эмили и с видом знатока покосилась на котенка.

– По-моему, – задумчиво произнесла она, – ему прекрасно подходит имя… Джейк.

Эмили вспыхнула. Она не почувствовала боли – прошло достаточно времени, чтобы с этим справиться, – но щемящее чувство тоски выпростало голову из-под одеяла памяти. Эмили ненавидела это ощущение, но, увы, всегда, когда кто-то упоминал при ней о Джейке, внутри нее загоралась тусклая лампочка грусти. Миссис Пулхаус не знала имени ее первого мужа и выбрала прозвище котенку просто потому, что ей нравилось это имя. Но случайный выбор миссис Пулхаус не утешил Эмили. Неужели воспоминания о Джейке будут преследовать ее до конца жизни?

– Нет, нет, – запротестовала она, – только не Джейк.

– Но отчего же? – удивленно вскинулась на нее миссис Пулхаус. – Это имя идеально ему подходит…

Домработница снова сделала обиженное лицо. Эмили поняла, что если она не хочет нажить себе врага, то должна согласиться с прозвищем, выдуманным миссис Пулхаус. В конце концов, ее отец может придумать котенку другое прозвище…

– Хорошо, миссис Пулхаус, – согласилась Эмили. Она с трудом подавила растущее внутри раздражение. – Если вы считаете, что это имя ему подходит – так и быть… Только не забудьте о корзине и корме для… Джейка. А я пойду наверх. Мне нужно собрать вещи.

Миссис Пулхаус просияла. Ей не удалось уговорить Эмили оставить котенка. Но это – не беда. Зато теперь у него есть прозвище и скоро появится хозяин. Все-таки мисс Зорски – добрейшая женщина, хоть иногда и строит из себя злючку…

Блестящий черный «ламборджини» плыл по трассе, изящно огибая повороты и объезжая встречающиеся впереди машины. Эмили ездила быстро и уверенно. Она интуитивно чувствовала, где нужно сбавить скорость, а где, наоборот, поддать газу. Руби Беллоуз, который всегда говорил, что «женщина за рулем – это настоящий смерч», обожал ездить с Эмили. «Ты – исключение из правил», – торжественно заявлял он ей, когда она садилась за руль. Эмили лишь небрежно пожимала плечами. Ей нравились комплименты по поводу ее вождения, но она терпеть не могла, когда мужчины с презрением отзывались о «женщинах за рулем».

Эмили чихнула. В носу неимоверно свербело, а глаза уже начали слезиться. Она недовольно покосилась на «домик», где сидел котенок. Проклятая аллергия! И как только Эмили могла забыть таблетки? Хорошо хоть, это не мешает ей вести машину… Во всяком случае, пока…

Водить Эмили научил ее второй муж – Ричард Зорски. Он, правда, был страшно неуверенным водителем. Ричард всегда беспокоился о своем здоровье и физическом благополучии, что сказывалось абсолютно на всем.

Эмили улыбнулась, вспоминая, как Ричард каждое утро наливал себе стакан морковного сока и аккуратно выкладывал около стаканчика две витаминки. Все-таки Ричард, мир его праху, был страшным занудой… Глядя на него, Эмили часто задавалась вопросом: как она умудрилась выйти за него замуж? А объяснение было простым. После расставания с Джейком у Эмили был лишь один критерий выбора мужчины: ее избранник должен быть полной противоположностью первому мужу.

Ричард был именно таким – у них с Джейком не было ничего общего. Джейк был весельчаком и душой компании, человеком с прекрасным чувством юмора, а Ричард – слишком серьезным и скучным, чтобы привлечь к себе кого-нибудь. Этого и хотела Эмили – мужчину, который никого бы не привлекал к себе и смотрел только на нее. Правда, Ричард смотрел на нее лишь первое время после женитьбы. Его слишком занимало его собственное здоровье, и вскоре он уже не видел ни Эмили, ни их маленькой дочери Джун. Он лишь изредка общался с дочкой и время от времени спрашивал у ее матери, как продвигается новый детектив.

К тому времени Эмили уже встала на ноги. Она познакомилась с Руби Беллоузом, который предложил ей работать на издательство «Шанс». Эмили поняла, что такой «шанс» ей не представится больше никогда, и согласилась, несмотря на то, что большую часть ее времени занимала непоседа Джун.

Эмили с содроганием вспоминала о том, как она писала романы в перерывах между сменой памперсов, кормлением и прогулкой. Джун постоянно визжала и мешала матери работать. Иногда Эмили ненавидела дочь до такой степени, что готова была ее убить… Правда, это желание быстро улетучивалось, когда Джун засыпала с улыбкой на губах. Но, увы, она скоро просыпалась и вновь начинала чего-то настойчиво требовать от Эмили, изъясняясь на своем непонятном языке…

Эмили жутко бесил муж, который совершенно не реагировал на детские крики. Она завидовала семьям, в которых муж уделяет столько же внимания ребенку, сколько жена. Но в их семье все было по-другому. Самым страшным Эмили казалось то, что она не чувствовала в себе особенной любви к Джун. Дочь была для нее всего лишь обязанностью. Причем обязанностью, которую Эмили выполняла без малейшего желания… Она часто слышала, как другие матери обсуждают своих детей. В их голосе было столько любви и тепла… Сама Эмили не могла этим похвастаться. Она редко говорила с друзьями о дочери, предпочитая общаться на более интересные темы.

Когда Джун подросла, с ней стало немного проще. Отпала надобность менять памперсы, купать, качать на руках и петь колыбельные, которые Эмили терпеть не могла. С Джун можно было поговорить на сравнительно интересные темы. Но главное – этим Эмили буквально упивалась – девочка стала самостоятельной…