делают винные бочки. Внизу в корпусе было отверстие, через которое можно было разглядеть нехитрый механизм — несколько колесиков и шестеренок. Кто-то пошарил в коробке и обнаружил на самом дне ее, под слоем соломки, маятник, о котором чуть было не забыли. Это был круглый металлический диск, покрытый тонким слоем голубой краски и похожий на биту для игры в расшибалку, какая найдется у любого мальчишки, разве что с одной разницей: в нем имелось два отверстия для металлического стержня, длинного-предлинного.

Господин начальник тут же объяснил собравшимся, что такие часы обычно вешают на кухне. Все дружно расхохотались и принялись не без иронии расхваливать «необыкновенную вещь» из Ханоя.

Кто-то повесил часы на стену. Затем общими усилиями прикрепили маятник и водрузили цепь с гирей. Маятник пришел в движение, и послышалось мерное тиканье, от которого сердце владельца часов счастливо забилось. Он поправил пальцем белые стрелки.

— Посмотрим, будут ли они показывать то же время, что и часы в конторе, — торжественно заявил он.

Но не прошло и минуты, как маятник замер и часы перестали тикать. Кто-то ехидно заметил:

— Здесь очень дует, сквозняк, знаете ли. Вот маятник и остановился.

Другой сострил:

— Господа, надо проявлять человечность, дадим часам отдохнуть денек-другой. Шутка ли — перенести такое путешествие!

А тем временем в душе Куана зародилось страшное сомнение: а может ли вообще работать это допотопное устройство? Сдерживая себя, он проговорил:

— Полно, господа! Неровен час, пожалует сам управляющий, тогда пиши пропало.

Он снял часы со стены, уложил их в коробку и тщательно прикрыл соломкой.

В полдень, придя домой пообедать, он, предвидя разочарование жены и надеясь как-то смягчить его, поставил коробку на стол и начал шумно выражать свою радость:

— Наконец-то часы пришли! Знаешь, они такие симпатичные. Правда, оказывается, большие, а не маленькие, как я думал, но все говорят: чем часы больше, тем точнее они идут. Это вовсе не настольные часы: они с тяжелым маятником и поэтому идут гораздо лучше пружинных часов.

Он решился даже на выдумку:

— Один мой сослуживец в прошлом году купил в точности такие же, но отдал за них целых восемь донгов.

Жена принялась разглядывать часы, но по ее лицу было видно, что они ей не понравились, хотя она и промолчала. Дети, навалившись на стол, разглядывали часы. Осторожно потрогав циферблат, они в один голос закричали:

— Какие гладенькие! И с синенькими квадратиками, вот здорово! Папа, повесь их на стенку!

Пытаясь оттянуть опасный момент, когда придется испытать часы в действии, отец сказал:

— Сначала надо пообедать. Я ужасно проголодался.

После обеда он плотно притворил все двери, чтобы не было сквозняка, затем вбил гвоздь в самом укромном углу, куда не доходил ветер, повесил часы, тщательно поправил, чтобы они висели прямо, установил стрелки и, дождавшись, когда в доме соседа послышится бой часов, дрожащей рукой толкнул маятник. Все домочадцы торжественно молчали, уставившись на часы. Глава семьи, преисполненный тайного страха, не отрываясь, следил за ленивыми движениями долговязого маятника: «Вот сейчас… сейчас он остановится… вот уже…» Но, к счастью, на этот раз часы шли как ни в чем не бывало. Через полчаса он, довольно потирая руки, улегся отдыхать. Детишки, вытянув шеи, продолжали глазеть на диковинное приобретение.

— Без десяти два я разбужу отца! — сказал старший и застыл возле часов.

Вечером младший сын встретил отца у порога.

— Папа, в половине пятого они остановились, — испуганно сообщил он, — и больше не хотят идти.

Куан долго суетился возле часов, он наклонял их то влево, то вправо, прижимался головой к стене и, прищурив глаз, проверял, правильно ли висит гиря, потом немного опустил маятник. Жена с молчаливым упреком посмотрела на мужа.

— Часы, как человек, должны поработать несколько деньков, пока не привыкнут, — сказал он будто в оправдание. — Их везли пароходом, была сильная качка, тут любой механизм начнет сдавать.

И часы, словно тронутые радушной заботой хозяина, вдруг опять за тикали.

Всю ночь Куан не спал, он лежал и прислушивался. Вдруг ему показалось, что тиканье прекратилось, но, внимательно прислушавшись, он опять услышал мерное «тик-так, тик-так». Однако стоило ему лишь на мгновение отвлечься, как ласкающий ухо звук куда-то пропадал. Куан тихонько поднялся и на цыпочках подошел к часам. В мерцающем свете лампадки от маятника повеяло покоем и неподвижностью древней молельни. Маленькая стрелка показывала час ночи. Из соседнего дома донеслось четыре удара: значит, уже целых три часа ему только казалось, что часы тикают. Куан опять засуетился, поднял маятник, подтянул гирю. Потом он упал на стул, обливаясь холодным потом, сердце сжималось от отчаяния.

Утром, уходя на работу, чертежник прихватил с собой маленький пузырек. Выпросив немного машинного масла, он смазал шестеренки и оси; для этого он обернул бамбуковую зубочистку тряпочкой, пропитанной маслом. Заметив, что жена следит за ним, бедняга смутился, но, сделав над собой усилие, объяснил с видом человека, знающего свое дело:

— Понимаешь, механизм, как и мы, только мы едим рис, а ему требуется смазка. Теперь-то он у нас заработает…

И в самом деле, часы начали ходить, не останавливаясь. Правда, они немного отставали — на пять минут за полдня. Куан привесил к гире медяшку для тяжести и найденный где-то винт. Но часы продолжали отставать. Тогда он прикрепил к цепи складной нож и даже умудрился приладить шарикоподшипник. Но когда он попытался подвесить еще большой кусок железа, выпрошенный у кузнеца, часы не выдержали, они скособочились и маятник остановился.

Больше Куан ничего придумать не мог. Лишь теперь услышал упрек жены:

— Да, недаром говорят: не зарься на дешевизну, гнилье подсунут.

— Подождем, — ответил Куан, — пусть механизм немного разработается. Вот увидишь, через пару дней они будут показывать время точнее станционных часов.

С тех пор чертежник пустился во все тяжкие. В полдень он задерживался в конторе на пять минут, потом нарочито медленно крутил педали своего велосипеда. Все это ему нужно было, чтобы воскликнуть:

— Смотрите-ка, из конторы до дома я ехал десять минут, значит, сейчас десять минут первого!

Выждав момент, когда на него никто не смотрит, Куан осторожно подводил стрелки на пять минут вперед. Эту же хитрость он повторял и вечером.

— Часы ходят правильно! — торжествующе повторял он. — Точнее быть не может!

— Они же отставали от соседских, — с сомнением в голосе отвечала жена.

— Мало ли что! Он на службу ходит когда захочет, вот за часами и не следит.

Каждый вечер, перед тем как лечь спать, Куан передвигал стрелку вперед на десять минут: после этого он мог быть вполне спокоен за то, что утром часы покажут точное время.

Постепенно