хранитель очага,

Теперь в покое снова память.

Жестока жизнь для простака,

Но всё прошло. Остались шрамы.

Никто

Кто ты? И как тебя зовут?

Откуда черпаешь ты спесь?

Другом твоим слывётся Брут,

С ним делит первенство Гермес.

Ты так смешон в своих речах,

В которых мужество клянёшь,

Всё ищешь правду в господах,

А нищего к чертям пошлёшь.

И властью скованы мечты –

Моей свободы не достичь,

Навеки с шеи хомуты

Тебе не сбросить хитрый сыч.

Я знал тебя. И ты никто.

Простая, смертная душа.

Судьба твоя есть решето

И сквозь него вся жизнь прошла.

***

Морозным жертвенным деньком

Я возвращался поздно к дому,

У дома встретился знакомый,

Он шёл угрюмый и молчком.

Висел сосед под потолком

В подъезде, этаже на пятом

Лифт кровью щедро был запятнан,

А может вовсе и вином.

Сотрудники стоят кольцом

И детвора мнётся, зевает.

С чего решил так? Кто же знает?

Я мимо с хлебом, с молоком

Иду, гремя своим ключом,

Что дверь не сразу открывает,

Она скрипит и заедает,

Меня, позоря слабаком.

И вот сижу я за столом,

А за окном снег заметает,

Фонарь задумчиво качает,

Вот кто-то рухнул за углом.

Я был знаком семь лет с Петром.

Там не было пути другого.

Влюблялся в жизнь он снова, снова,

Но всё менялось полусном,

Он разговаривал с Христом,

Но здесь, сейчас в этой квартире

Покинутый, забытый в мире,

Он вёл беседы лишь с котом.

Приколотый к груди значком,

Орден на кителе мерцает

И с толку блеском лишь сбивает,

Напоминая об одном…

Твой черёд.

Настал твой час. Настал черёд.

Крахмальным саваном накрыли,

На небе звёздочка уснёт,

Хладное тело уж омыли.

Ох, растекутся по полям

Детские вопли до осинок,

Не заглушить колоколам

Протяжный вой тех сиротинок.

Они

Они всё грезили борьбой

Каждое утро просыпаясь

И видя солнце, что мерцая

Сшивало мир острой иглой.

Тащили бой, что затяжной,

Бессмысленный и малохольный.

На самом деле же безвольный

Закончится он тошнотой.

Нет, не победой, а виной

И очень скоро захлебнутся,

Да вопли пыток пронесутся

Над божьей и святой страной.

Но, в дымке лёгкой, негустой

Через решётки влезет слово,

К которому Они готовы:

«Ждёт нож наточенный. Резной».

Оставь в покое мир

Оставь в покое мир

И в глади отразись.

Он стар, раздался вширь,

А ты жить научись.

Бессмысленно бредёшь

С оравой день за днём.

Себя ты обретёшь

Под вдумчивым дождём.

Так Заратустра говорил

И волю я в кулак сжимаю,

И храбрость честно принимаю,

И говорю: «Да будет так».

Сегодня бога отрицаю,

Сегодня в бездну восклицаю,

Сегодня думаю: простак.

А завтра по мосту живому,

Да, завтра, с одиночеством знакомый,

А завтра вспомню: где я жил?

В иллюзиях, что вы создали

И в ценностях, что мне продали,

Что б о себе навек забыл.

Но, нет, я не отдам вам разум,

Но, нет, увидишь мою силу сразу,

Когда захочешь подойти.

Настанет полдень тот великий

И вознесусь я одноликий,

Так Заратустра говорил.

Философ

Твердит всё глупая толпа

О всеобъемлющем единстве,

Но растекается молва

В библейском истинном бесчинстве.

То кнут они скрестить хотят,

То все кнуты объединяют,

Но, видишь ли, кнуты горят,

Когда мир дерзкие меняют.

Поэтому средь стай идя,

Держи главу, не опуская.

Не в знак великого вождя,

А как философ упрекая.