– Хотя, конечно, умом я понимаю, что это не так.

– Ну, что-то вы совсем закуксились, сэр, – сказал доктор и ободряюще улыбнулся сквайру.

– А может, наше сокровище было в той пещере на утёсе, которую приспособили под форт? А может, его уже давно нашли? – воскликнул мистер Трелони отчаянно. – Рядом с утёсом как раз располагается такая же по высоте гора.

– Нет, я не думаю, – поспешил его успокоить капитан. – Наши горы совсем не похожи на эти утёсы. Совсем не похожи. Эти утёсы тупые какие-то. Наши горы на гобелене – остроконечные.

– Но родник или водопад, или водопад, который со временем превратился в родник? Так всё сходится. И если строители форта обнаружили в пещере сокровища, они просто не стали бы кричать об этом! – Сквайр, казалось, был неутешен.

Немного помолчав, он добавил:

– А потом, за столько времени наши горы могли обвалиться, а с ними могло пропасть и сокровище.

– Не будем отчаиваться, мистер Трелони. Завтра же мы устроим экспедицию со стороны суши. Возьмём с собой Платона, пару матросов для охраны и устроим вылазку, – сказал ему капитан мягко, но весомо и уверенно.

Сквайр ничего не ответил. Он отвернулся, посмотрел на пустынный песчаный берег причала и вдруг увидел базарный день посёлка Бастер, находящегося в самом своём расцвете…

Здесь прямо на песке у моря грудами продавали рыбу, черепах, ламантинов, лангустов и копчёное мясо «букан», лежали вороха шкур – бычьи стопки отдельно и козьи отдельно, овощи красочными горами расцвечивали тут и там одноцветье морских даров, истошно кричали куры и гуси, а рядом, тут же, шёл солидный торг золотой и серебряной посудой, морским жемчугом, инкрустированной перламутром мебелью, парчовой одеждой и церковной утварью, и вокруг этих ворохов и развалов немыслимых вещей и всевозможных припасов ходили ростовщики и негоцианты, как мухи слетевшиеся сюда из Европы, и местные колонисты в широкополых шляпах, и буканьеры совсем без шляп, и оборванные, грязные пираты, и франтоватые пираты, разодетые в шёлк и бархат, и почти голые чёрные рабы в обнимку с пьяными индейцами, и все они вопили и шептали, угрожали и льстили, тянули на себя и бросали оземь – в общем, вели себя так, как на любом другом базаре мира…

Джентльмены поднялись на палубу «Архистар» на закате. На шхуне был полный порядок, а штурман Пендайс, сидя возле квартердека, чистил мелом свои серебряные серьги. Серьги были потемневшие, совсем чёрные, штурман тёр их тряпицей с мелом, осматривал со всех сторон на убывающий солнечный свет и сосредоточенно улыбался. Чувствовалось, что это занятие доставляет ему удовольствие.

– Хорошо прогулялись, господа? – спросил он, вставая.

– Тортуга – совсем маленький остров, – сказал уклончиво капитан и добавил: – Пойду на «Принцессу». Посмотрю – как там дела…

На следующий день капитан назначил островную экспедицию.

****

Едва показался красный диск солнца, а над морем пробежала светлая яркая полоса, едва лёгкая дымка предрассветного тумана рассеялась, и всё вокруг налилось сочными, звучными красками капитан разбудил мистера Трелони и доктора Легга. День обещал быть жарким.

Нынешнего проводника рекомендовал капитану трактирщик Уайт. Звали проводника Анджело, был он невысокого роста, широкоплечий, и в отличие от сурового и неулыбчивого Чарли Беленького, он всё время улыбался. Улыбка так и жила, как приклеенная, на его смуглом лице, а в уголках насмешливых глаз светлой сеточкой проступали тонкие морщины. Улыбались и его губы, и изрытое оспой лицо, и корявые, но проворные пальцы, и даже собака, принадлежащая ему, которую он называл по-английски Дог, казалось, смеялась с разинутой пастью. И эти двое, проводник и его собака, как-то сразу понравились джентльменам.

Они вышли за посёлок и пошли по дорожке, по обе стороны которой то тут, то там небольшими пятнами виднелись плантации табака и сахарного тростника. На плантациях уже работали люди, в основном женщины.

– Сейчас август – время уборки и тростника, и табака, – сказал улыбчивый Анджело. – Люди встали ещё затемно. А вот когда взойдёт солнце, тогда можно делать всё, что угодно, но только не рубить тростник… Многие теряют сознание.

Мистер Трелони заинтересовался и подошёл к одному такому полю, за ним потянулись и остальные. Зелёные листья тростника шевелились под лёгким ветром, стебли, казалось, даже на глаз были переполнены сладким соком, пепельного цвета султанчики стрелок высились над этим зелёным сочным изобилием.

С одной стороны участка, почти не разгибаясь и не поднимая головы, двигались согнутые фигуры, и один за другим следовали резкие взмахи чуть-чуть загнутых на конце широких и длинных ножей. Тростник срезался у самой земли, очищался от листьев, ствол отбрасывался влево, всё прочее – вправо. Прошло пять, потом десять минут – всё те же размеренные быстрые движения, ни одной остановки, ни одного слова… «Как горек сахар для этих людей», – подумал мистер Трелони.

– Они торопятся успеть до жары… Нам тоже надо торопиться, – сказал Анджело и пошёл к дороге вразвалочку, походкой человека, привыкшего много ходить.

На развилке он свистнул своей собаке, которая свернула вправо.

Собака обернулась, засмеялась, замахала пушистым хвостом и побежала к хозяину. По этому ответвлению дороги шли две негритянки с мальчиком лет двенадцати. На головах негритянки несли большие охапки тростника, и издалека их ноша показалась мистеру Трелони невесомой, а шаги лёгкими и грациозными, и только поравнявшись с женщинами, он заметил, что тела их мокры от пота, а лица скованы тягостным напряжением. Мальчишка, который тоже нёс маленькую охапку тростника, пройдя мимо джентльменов, вдруг оглянулся и скорчил сквайру гримаску.

Скоро дорога пропала, незаметно истаяв, и они пошли по слегка вытоптанной сухой траве. Тут и там высились пальмы, но ровный участок земли, заметно поднявшись, скоро кончился, и начались утёсы, поросшие мелким кустарником и редкими деревьями.

– Вот по этим утёсам надо лазить с оглядкой, – сказал проводник, останавливаясь. – Можно загреметь с обрыва… Здесь, на дне расщелин, лежит много костей зазевавшихся охотников.

– А как с водой на острове? – спросил капитан. – Реки есть? Или водопады?

– Нам хотелось бы увидеть водопад, – сказал мистер Трелони и с надеждой.

– Не-е, – протянул тот. – Водопадов тут нету… Ни единого. Это вам надо на Эспаньолу – там и реки есть, и водопады…

Мистер Трелони переглянулся с капитаном. И тут Анджело наткнулся на разрыхлённую землю – след работы дикой свиньи или кабана и сказал радостно:

– Смотрите-ка, опять появились. Надо будет сказать ребятам из посёлка.

– На охоту пойдёте? – заинтересовался капитан.

– Не-е, – опять протянул Анджело. – Мы промеж собой сговорились их пока не бить. Мало очень их осталось.

Солнце уже пекло отчаянно.

Над головами с дерева на дерево перелетали пёстрые попугаи, хлопая крыльями совсем в неподходящие моменты: когда, нащупывая путь палками, джентльмены прыгали, как горные козы, когда из-под их ног летели камни, когда они тянули друг друга за руки в особо опасных местах. Время от времени сквайр, капитан и доктор останавливались и смотрели в свои трубы на открывающиеся перед ними горы. Горы были красивые, но они совсем не напоминали горы с рисунка Томаса Чиппендейла, сделанного им со старинного гобелена. Наконец, их проводник остановился и сказал, улыбаясь: