горам,

Пытая торные дороги

Тебе ли будут близки боги

Не знавшей Солнца по утрам.

За вереницами времен

Ты не получишь царства Мира,

Как стих отмеченный порфирой

Моих божественных имен.

Покинув поиски Руна,

Ты изменила мне Альдонса,

В ночи ты схоронила Солнце

И ты на смерть обречена.

Сбор винограда

А. Тактаковой

Долго продолжится сбор винограда,

Долго нам кисти зеленые рвать,

В горах пасти тонкорунное стадо,

Утром венки голубые сплетать,

В полдень пьянеть от глубокого взгляда.

Танец возрос. Увлеченней, поспешней.

Много снопов завязать суждено.

Будем одетыми радостью здешней

Медленно пить молодое вино

Лежа под старой, высокой черешней.

Круглые губы медовей банана.

Круглые губы к губам круговым.

Вскинув закатное пламя шафрана

Ветер печалью желанья томим,

Долго целует седые туманы.

В небе пожарище пьяного яда,

Сердцу не надо ни жертвы, ни мзды,

Сердце покосному празднику радо.

Круглые губы обняли плоды,

Долго продолжится сбор винограда.

1911–1912

«Опять на жизненную скуку…»

Ек. Влад. Штейн

(30 ноября – 1 декабря)

Опять на жизненную скуку

Легла беседы полоса:

Качаю радости фелуку

И расправляю паруса:

Стоя над глубью многоводной

В обетованное плыву,

Слова-дельфины очередно

Приподымают синеву.

И осыпаясь постепенно

Под наклоненным кораблем

Улыбок кружевная пена

Белеет в беге круговом,

Изнемогает шаловливо…

Но танец снова занялся.

Как обольстительны приливы,

Как Ваши русы волоса.

«Вот опыленный летом хмель заткал балконы…»

А. Д. Тактаковой

Вот опыленный летом хмель заткал балконы,

Вернулся правоверен я в венке гвоздик.

Смотри, подсолнечник желтеющий поник,

Но поцелуй возник в глазах хамелеона.

Вернулся правоверен я в венке гвоздик,

Прошел покос травы, в лесах пьянят цикады.

Желанны будут жницам гроздья винограда

Плывущему – земля, свирельнику – тростник.

Прошел покос травы, в лесах пьянят цикады.

Довольно. Замкнут круг. Расплавлена руда,

Спелы плоды дерев, в колосьях борозда.

Опять вдвоем молчим. В стенах утихли гады.

Довольно. Замкнут круг. Расплавлена руда.

Победному дай когти целовать тигрица.

Рука рукой взята. Вокруг шумит пшеница.

Вот губы круглые к губам округлым.

«Осенью Солнце любовь утоляя…»

М. Ф. Гейрот

Осенью Солнце любовь утоляя

Дарит холмам темносинюю гроздь винограда.

Брызжущим соком поит умирая земля

каждый плод.

Спеют подсолнухи, груши,

дыни лежат в огородах тяжелыми глыбами.

У реки остроносый удод.

Ищет жуков. В полутемных давильнях

Пьянствуют с криками, льют молодое вино.

Быстро пустеют ковши, бурдюки.

С гор пастухи на равнины сгоняют стада.

С блеяньем овцы бегут, длинношерстные козы

топчут цветы, обрывают траву.

«У шумной набережной вспугнутой реки…»

М. Г. Аргутинской-Долгоруковой

У шумной набережной вспугнутой реки

Четвертый день со смехом чинят лодки,

Болтают топоры. Горят бутылки водки.

На поживших бортах танцуют молотки.

Вспененная вода расплавила тюрьму.

Зашейте паруса. Пора визжать рубанку.

Облезлый нос покроем ярь-медянкой,

белилам отдадим высокую корму.

Но едкой копотью закрылись берега,

короткая пила рыдает слишком резко,

из рук выскальзывает мокрая стамеска,

дрожат обтертые немые обшлага.

Над головой черно нормандское окно,

Поодаль празднество большого ледохода.

Но вижу в празднестве плакучие невзгоды,

тропу на затхлое бессолнечное дно.

«Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе…»

Е. В. фон-Штейн

Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе,

за чугуном ворот угомонился дом.

В пионовом венке, на каменной террасе

стояла женщина овитая хмелем.

Смеялось проседью сиреневое платье,

шуршал языческий избалованный рот,

но платье прятало комедию Распятья,

чело – изорванные отсветы забот,

На пожелтелую потоптанную грядку

Снялся с инжирника ширококрылый грач.

Лицо отбросилось в потрескавшейся кадке,

В глазах осыпался осолнцевшийся плач.

Темнозеленые подстриженные туи

Пленили стенами заброшенный пустырь.

Избалованный рот голубил поцелуи,

покорная душа просилась в монастырь.

В прозрачном сумерке у ясеневой рощи

метался нетопырь о ночи говоря.

Но тихо над ольхой неумолимо тощей,

как мальчик, всхлипывала глупая заря.

Безденежье

М. Г. Аргутинской-Долгоруковой

Сегодня на туфлях не вяжутся банты,

Не хочется чистить запачканных гетр,

Без четверти час прохрипели куранты,

За дверью хозяйской разлаялся сеттер.

Купив на последний алтын ячменю,

За рамами высыпал в крашенный желоб,

Покинув чердак опустился к окну

Украшенный белыми пятнами голубь.

За ним поднялась многокрылая группа

С раскиданных по двору мокрых камней,

Но сердце заныло заслышав как глупо

Нахохлясь чирикал в саду воробей.

В квартиру ворвались раскаты подвод,

С горбушкой в клюву пролетела ворона,

Под крышей соседней горбатый урод

Короткими ножками хлопал пистоны.

Лиловыми губами старого грума

Лицо целовало кривое трюмо

Разбив безысходную проволоку думы

Взялся высекать небольшое письмо.

Вдоль кровель мороз поразвесил лапшу

По стенам расхвасталась зеленью серость –

Почтовой бумагой уныло шуршу

Но мыслью над миром пернатых не вырос.

Экспромт

С. В. Штейну 2 ноября 1912 г.

Откупорив бенедиктин,

Полупрослушав Полякова

Илья Михайлович один

На оттоманке Вашей новой.

Глядит Владимир Соловьев

В обеспокоенные тени

Читаю ожидая снов

Статью Волконского о сцене.

Строки

Неукоснительно спасая мир от зол

Эстетов бей, пытай, сажай на кол

Американские ботинки

Прекрасней творчества великих мастеров