Родители Сильвии одобряли ее выбор. Ульрих полностью соответствовал их представлениям об идеальном муже для дочери. Преуспевающий молодой адвокат, он был на десять лет старше Сильвии. Первое обстоятельство означало прочный достаток, а значит, возможность достойно содержать красавицу-жену. Разница в возрасте тоже считалась безусловным плюсом.

— Тридцать лет — вот настоящая мужская зрелость, — любил повторять господин Кемаль, похлопывая будущего зятя по плечу.

Сильвия поспешила вниз, чтобы успеть перемолвиться с женихом хоть парой фраз, пока не собрались гости.

Ульрих сидел рядом с фрау Кемаль на диване, обитом золотисто-серым гобеленом, и что-то говорил ей приглушенным голосом.

При виде Сильвии Ульрих вскочил, лицо его озарилось откровенным восторгом, как и всегда, когда он смотрел на свою невесту.

— Сильви, дорогая, я ужасно скучал эти два дня, пока мы с тобой не виделись, — сказал он, целуя руку девушки. — У меня для тебя сюрприз, и я хочу, чтобы ты полюбовалась им, пока дома только свои.

С этими словами он потянулся к своей изящной кожаной борсетке, лежавшей на диване рядом с Мартой. Он расстегнул молнию и извлек на свет напоминавшую маленький ларец изящную коробочку, обтянутую красным бархатом. Открыв ее, Сильвия ахнула от изумления. Это был дивный перстень белого золота с крупным сапфиром. Глубокая синева камня завораживала взгляд, и в каждой грани его отражалась уменьшенная копия огня от пылающего неподалеку камина.

— Боже, какая красота! — воскликнула она, надевая на палец изумительное украшение. — Но это же, наверное, безумно дорого? Ульрих, милый, ну зачем ты так потратился?!

— Детка, эта милая побрякушка не дороже твоей красоты, — польщенно улыбнулся он. — А сапфир, как ничто другое, подходит к твоим бесподобным глазам. Правда, Марта? Ну, посмотрите же, теперь глаза Сильвии кажутся совершенно синими.

— Очень красивая вещь, — мило улыбнулась фрау Кемаль, поднося к глазам ладонь дочери и любуясь камнем с бликующими на нем каминными огоньками.

— Кстати, милые дамы, вы можете меня поздравить, вчера я выиграл процесс — затянувшееся дело, в успехе которого многие сомневались. — В голосе Ульриха звучала нескрываемая гордость. Теперь все свидетельствовало о его жизненном успехе: победа на профессиональном поприще, прекрасная юная невеста, которая совсем скоро станет его женой… И, наконец, подаренное ей дивное украшение, поразившее воображение девушки с глазами, похожими на два сапфира.

В эту минуту трогательная семейная сцена была прервана возгласами подруг Сильвии, показавшихся на пороге гостиной. Одна из них, толстушка Сабина, учившаяся вместе с Сильвией в школе, влетела в комнату раньше прочих с необычной для тучных людей быстротой. Сабина искренне любила Сильвию и восхищалась ею, признавая ее безусловное превосходство. С самого детства она помогала своей хорошенькой подруге во всем. Когда-то она даже решала за Сильвию задачки по математике, в которой та была не особо сильна. Потом, когда они стали старше, Сабина служила верным посыльным, передавая подруге записки от влюбленных мальчишек. Они вдвоем со смехом читали эти наивные признания в любви и приглашения па свидания. И вместе определяли, кого Сильвии следует удостоить своим вниманием, а кого нет. Удивительно, но в отношении Сабины к Сильвии никогда не было и тени зависти, которая так часто омрачает отношения между представительницами прекрасного пола. Хотя милая девушка с вьющимися рыжими волосами и симпатичным личиком, усыпанным мелкими веснушками, не могла не осознавать того, что она явно проигрывает в глазах парней на фоне своей яркой подруги. Сабина являла собой тот весьма редко встречающийся тип людей, способных радоваться за других и сопереживать бурно и искренне, если другому плохо.

Она подлетела к Сильвии, звонко чмокнула ее в щеку и воскликнула взволнованным голосом:

— Сильви, я так рада за тебя! — Чуть приглушив голос, она добавила: — Но мне немного грустно потому, что ты теперь не будешь свободна. Не будет теперь наших дальних поездок на природу, наших милых вечеринок, когда мы могли заболтаться и засидеться в твоей комнате до рассвета. Будь у меня сестра, я не могла бы любить ее больше, чем люблю тебя. Я знаю, что смогу общаться с тобой, как и раньше, но мне будет не хватать тебя, Сильви. Тебя, прежней, свободной, знающей мои самые сокровенные тайны.

Сильвия постаралась так же негромко заверить свою лучшую подругу, что ее сердце, как и двери ее дома, останутся навсегда открытыми для ее любимого Рыжика. Что ее «золотая девочка» всегда может рассчитывать на любую помощь, поддержку и совет.

— Не хочешь ли поздравить и меня, Сабина? — Ульрих подошел к подругам сзади. У него было обыкновение появляться каким-то образом совершенно бесшумно и незаметно. И было совсем непонятно, что именно ему удалось расслышать.

— Да, Ули, тебя я особо поздравляю. — Лицо Сабины озарила улыбка, от которой на щеках появились милые ямочки, а в глазах запрыгали задорные чертики. — Я вручаю тебе руку моей самой близкой подруги и тем самым возлагаю на тебя огромную ответственность. Ты должен любить ее не меньше, чем люблю я. И в какой-то степени ты обязан меня заменить. Я ее самая близкая подруга, а ты теперь должен стать ей не только мужем, но и лучшим другом. А в дружбе, как и в любви, очень важно доверие. А мне Сильвия могла доверять безоговорочно. К тому же со мной ей никогда не было скучно. — С этими словами Сабина взяла руку Сильвии и вложила ее в крепкую ладонь Ульриха.

— Ты можешь быть спокойна, Сабина, со мной уж Сильвия никогда не соскучится, — с веселым смехом сказал он и, видимо от избытка чувств, сжал тонкие пальцы невесты в своей широкой ладони так, что та едва не вскрикнула от боли.

Время от времени проявление сильных эмоций будущего мужа слегка пугало Сильвию. Чувственность еще не успела проснуться в ней по-настоящему и поэтому неожиданные всплески едва сдерживаемой страсти, которые проявлял зрелый мужчина, приводили ее в замешательство. Нежность, бесконечная нежность — вот о чем мечтала она, предаваясь своим довольно невинным эротическим фантазиям.

— Прошу всех поднять бокалы за жениха и невесту! — торжественно молвила фрау Кемаль, делая широкий приглашающий жест в сторону большой комнаты, где горничная Ута успела сервировать стол, накрытый крахмальной скатертью.

Возле каждого прибора горела витая свечка, поставленная в бронзовый подсвечник в виде трогательного крылатого купидона. Марта обожала эти сентиментальные немецкие штучки, над которыми порой подтрунивал отличавшийся более строгим вкусом господин Кемаль. На столе зеленели авокадо, природная форма которых позволяла изображать тарелочки, — их наполнили розовыми креветками. Был подан вкуснейший суп из лисичек, стейк из индейки с золотистым картофелем, фрукты. На десерт была клубника со взбитыми сливками. Словом, торжественность момента предполагала добротный немецкий обед. Господин Кемаль успел подъехать как раз в тот момент, когда гости заняли свои места. Он не без гордости водрузил на стол бутылку красного вина многолетней выдержки, которую приберегал для особо торжественных случаев, а сейчас приказал служащему одного из своих ресторанов извлечь из погреба.