Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Порученным делом вынужден заниматься именно я, потому что лишь я и могу с ним справиться. Даже трое других Архимагов признали своё бессилие и неспособность решить задачу.
В конце концов, мы — Великие Маги — исследователи, учёные. И каждый является специалистом в своей области. Из нас четверых только я лучше всех разбираюсь в такой странной, сложной, глубокой теме, как Kinnuint — «Предназначение/Пророчество/Судьба». Но не буду зря наговаривать на моих коллег — они хороши в других областях, и от них есть несомненная польза Империи и самому Тёмному Владыке. В конце концов, именно мы четверо, вместе, лет сорок назад восстановили Империю из руин.
Но кроме меня действительно никто не сможет «развязать нити Пророчества» (как мы решили называть это задание). Впрочем… а я могу?
Я уселся за неказистый грубый стол, достал из мешочка сухофрукты и орехи и принялся за завтрак. Я провёл ладонью над деревянной кружкой, и в ней появилась вода из чистых родников. Я не создал воду — а перенёс её. Из одного места — в другое, сюда, в мою кружку.
Этой мой основной рацион питания, на котором я жил последние полгода, что скрывался в этой избушке, посвятив себя исследованиям и магическим экспериментам. Сухофрукты, орехи, родниковая вода, иногда сушёные овощи и каши из круп. Изредка я позволял себе выпить хорошего красного вина, что переносил магией прямо из столицы, из бутылок в погребах Дворца Совета.
Я веду аскетичный образ жизни и довольствуюсь малым. В мире не так уж много вещей, которые разжигают во мне страсть или способны сильно меня увлечь. В конце концов, во-первых, я маг, даже Архимаг, а во-вторых, я 186-тилетний старик.
Я съел свой нехитрый завтрак и принялся собираться в дорогу. Много брать с собой не было надобности. Я надел чёрный балахон с капюшоном и полами до земли, взял дорожную сумку и посох. Этот длинный посох, выглядящий как скрюченные и перекрученные ветви или корни какого-то зловещего древнего дерева, был мне дорог как память. Много, очень много лет назад, мне подарил его наставник, когда я проходил обучение в секте Дайгенской Магической Школы.
Итак, всё что нужно — было уже при мне, а остальное — книги и прочее — я оставил в избушке.
Я бросил на стопки толстых фолиантов прощальный взгляд. Названия на корешках сейчас казались напутственными словами, что книги говорили мне: «Kinnuint Draiokh er tythe Fioles», «Spiir Foirsedal», «Anstaedar abf Kinnuint Isind»…
Возможно, я больше никогда сюда не вернусь. Вернее, я точно никогда сюда не вернусь.
Ведь в случае провала я буду мёртв. А именно провал, скорей всего, мне и грозит.
Уверен ли я в том, что у меня получится сделать то, что я задумал? Совсем не уверен. Я не дам шансу моего успеха и двадцати процентов.
Что ж, с такими мрачными мыслями, я покинул убогую избушку.
Снаружи продолжали щебетать птички, ветер трепал стебли трав и ветви деревьев. Я приметил, как над входной дверью моей избушки колышется паутинка — любопытно, раньше я никогда её не замечал…
Постепенно становилось светлее, теплее. Возможно, к полудню и вовсе распогодится. Правда мне уже не будет никакого дела до этого места.
Мне предстоял не близкий путь — хотя расстояние не имело значения.
Я закрыл глаза и сосредоточился на Источнике Сущности внутри моего тела. Esswarta заструилась, забурлила во мне, захватывая всё тело изнутри и облепляя его снаружи, как некая слизь, невидимая глазу постороннего. Я весь оказался покрыт магической Сущностью.
– [Kravarenna thyl’], — произнёс я, и мой разум поглотила чернота.
Тело стало превращаться в нечто вроде клубов дыма и начало разделяться на множество частей, которые обретали облик воронов, и моё сознание находилось одновременно в каждом из них.
Я превратился в стаю воронов. Чёрных, громко и резко каркающих, беспокойных и озлобленных. Вокруг стаи кружил синий дымок, очень холодный, способный заморозить всё, что попадёт внутрь него. Кроме меня самого, разумеется — ведь я его повелитель.
Вороны взлетели в небо, и мы двинулись в северном направлении. Мы, вороны — быстро-быстро полетели. Внизу показалась заболоченная роща, в которой я проживал последние полгода, мы, вороны, видели чернеющую посреди деревьев хижину — с высоты она казалась маленькой. Хижина становилась всё дальше, исчезала позади, а вскоре позади осталась и чаща.
За чащей появились луга, поля, неподалёку виднелись деревушки, за полями возникло озеро, за ним снова луг, холмы, потом лес… Всё проносилось внизу под нами, постепенно превращаясь в размытые пятна. Скорость нарастала, вороны, полные ярости и злобы, летели, спешили как сумасшедшие. Странное чувство охватило воронов — птицам казалось, что в конце пути их ждёт еда.
Еда — живое существо, достаточно крупное, например, человек или олень, которого они смогут облепить со всех сторон и начать рвать своими клювами, пожирая заживо. И наслаждаться горячей кровью жертвы и её воплями ужаса и боли. Это то, что они хотят. Пожирать. Это мои вороны. Это моё существо.
Мы спешили, летели быстрее ветра, виды внизу сменялись один за другим: поселения, города, поля, луга, реки, озёра, рощи, холмы, горы, снова города… Мы летели над всем, и чувствовали лишь одно — злобу и жажду пожирать, пожирать живую плоть, заливать в глотку горячую кровь, и услаждать слух чьими-то воплями, страданием, отчаяньем, ужасом. Когда слышишь чей-то крик боли, видишь агонию — хочется смеяться и танцевать, разве нет?
Долгое время провели мы в небе, вороны, и, наконец, птицы стали чувствовать усталость. Им нужно было подкрепиться, пополнить свои силы. Внизу мы увидели небольшой лесок, среди деревьев брело небольшое стадо оленей.
Истошно закричав, закаркав, оглушая небо, мир, голосом своей ярости и жажды насилия, вороны спикировали вниз. Мы набросились на одну из олених, пока остальные особи из стада кинулись в страхе наутёк. Мы облепили олениху со всех сторон, когти цеплялись за её шерсть, врезались в её кожу, клювы вгрызались в её плоть. Один из воронов клюнул олениху в глаз, другой хлестнул крыльями по морде, мешая сообразить, что происходит. Вороны цеплялись когтями в её морду, выклевали второй глаз, вонзали мощные клювы в горло оленихе. Зверь вопил от ужаса и боли, ревел, дёргался, прыгал, но нас было много, мы были сильнее, мы были быстры. И мы были полны ярости.
Мои вороны — это не обычные вороны. Они крупнее, сильнее,