руль! Хорошо хоть сидящую рядом девушку пули не задели! Странно, что тебе до сих пор никто не сообщил! Хотя неудивительно, ведь ты всегда был нелюдим, — закончила она свою далекую от реальности байку моей не особо лестной характеристикой.

Однако мне было уже все равно. Наблюдая за живой мимикой ее притягательного личика, движением полноватых губ, огоньками на дне карих глаз, я вновь становился тем забитым школьником, лишь в сладких грезах мечтающим дружить с красоткой из параллельного класса и сгорающим от ревнивой зависти к своим более импозантным сверстникам, способным без особого замешательства обратить на себя внимание подобных девчонок. Вся генерируемая мной энергия, шедшая до этого мгновения на заложение фундамента нового мира, стала терять фокусировку, превращая в ментальный хлам и нагромождение абсурдных идей минуту назад казавшиеся вершиной ясности и остроумия художественные наработки. Теперь я целиком и полностью сконцентрировался на Оксане, и учитывая постоянный приток магической силы из пяти миров, девушку мое внимание здорово зацепило. Мне доставляло жуткое удовольствие замечать, как ее поначалу надменный взгляд и снисходительная манера общения быстро сменяются искусно маскируемой, но легко мною считываемой, женской заинтересованностью с присущими только ей ужимками и экспрессией. Столь утонченное наслаждение в полной мере может оценить исключительно жалкий замухрышка, вечно игнорируемый противоположным полом, но никак не избалованный его вниманием альфа-самец.

— Ты стал совсем другим, — многозначительно произнесла она, сверля меня глазами.

— В основном за последние несколько дней, — уточнил я ее вердикт.

Мои слова вызвали искреннее удивление Оксаны, что само по себе играло мне на руку, так как я прекрасно понимал — главное на первых порах завладеть ее вниманием, любым способом увлечь, а потом вступит в действие волшебная сила, воздействию которой противиться невозможно. Наверное, тогда и началось мое падение с Олимпа, ибо даже самый взбалмошный и своенравный Бог велик прежде всего своими творениями, на создание которых уходит часть его силы. Я же, отказавшись от конструирования большого мира новой книги, полностью отдался эгоистическому желанию овладеть объектом своего давнего вожделения и направил все доставшееся мне от прошлых творений могущество на достижение слишком приземленной цели.

Наше спонтанное общение длилось около десяти минут, после чего Оксана побежала в студенческую столовую, а я, выйдя из высоких дверей главного корпуса на свежий воздух, пообещал сам себе, что сделаю все возможное и невозможное ради удовлетворения вспыхнувшей страсти. Меня здорово заводил факт возможности наконец-то вкусить ароматный плод, висящий на слишком высокой для моего роста ветке.

Прежде всего я решил сконцентрировать высвободившуюся после развала не успевшего толком начаться проекта большой книги энергию на своих гипнотических способностях, намереваясь с помощью внушения добиться исключительного к себе расположения объекта вожделения. Первые же опыты в этом направлении принесли без преувеличения ошеломительные результаты. Однажды я взял с полки алкомаркета бутылку вина стоимостью более тысячи рублей, подошел с ней к кассе, а после того, как сидящая за аппаратом женщина отсканировала товар, протянул ей сторублевую банкноту. Кассир как ни в чем не бывало приняла из моих рук мятую бумажку и даже отсчитала небольшую сдачу. В другой раз мне позвонил однокурсник для уточнения расписания занятий. Я мило с ним минуту поболтал, после чего поинтересовался, когда он собирается вернуть одолженную на выходные дни игровую приставку. Институтский приятель сначала замялся, а потом пообещал принести ее следующим же днем. По прошествии двух часов он перезвонил и с отчаяньем в дрожащем голосе сообщил, что не может вспомнить, куда подевалась эта чертова приставка и почему ему вообще понадобилось брать ее у меня. Не желая более играть на нервах ни в чем не повинного парня, я долго извинялся и постарался правдоподобно объяснить, что сам совсем запутался со своей игровой консолью, которая, как выяснилось, находится у другого моего знакомого. Конечно, никакой приставки у меня отродясь не водилось, однако я смог заставить переживать из-за нее другого человека даже без очного общения, чем оказался весьма удовлетворен. Были и другие эксперименты, общая суть которых сводилась к моей непостижимой способности на некоторое время вкладывать в голову другим людям нужные мне мысли и, соответственно, принуждать их следовать определенным моделям поведения, подобно тому, как я наделял ими персонажей своих выдуманных историй.

Параллельно со своими магическими изысканиями я выяснил расписание занятий Оксаны и как-бы случайно пару раз сталкивался с ней в институтских корпусах. Кроме того, мне стало известно о парне-мажоре, иногда подкатывающим на своей двухместной спортивной машине к вузовским воротам и картинно увозящим ее после занятий в неизвестном направлении, рыча мощным двигателем и производя должный эффект на прочих студентов. Это открывшееся обстоятельство должно было лишить меня, неприметного первокурсника, всякой, даже призрачной надежды, однако я ощутил лишь бешеный азарт охотника, преследующего свою добычу вопреки возникающим препятствиям. К слову сказать, никаких серьезных чувств к Оксане я не испытывал хотя бы потому, что как человека ее совсем не знал. Но меня буквально завораживала внешность девушки, бесстыдно украшающая каждую мою эротическую фантазию еще со времен старших классов и постепенно превратившуюся в идею фикс. И если ранее я мог только мечтать о ней в сладких грезах, то с наполнением силой пяти славивших мое имя миров, объект обожания неожиданно стал хоть и трудной, но вполне себе достижимой целью в реальной действительности. Меня, как и в случае с Сашком, жутко подстегивала сама возможность наконец-то исправить свою школьную ущербность, только на этот раз во взаимоотношениях с противоположным полом. Однако куда больше я желал испытать могущество своего новообретенного статуса в достижении конкретного и очень важного для самоуважения результата, отчего вся затея с Оксаной все чаще напоминала мне азартное предприятие с высокими ставками.

После окончания занятий первого учебного дня новой недели я окликнул ее на высоком крыльце вуза. Увидев знакомую со школы физиономию тихого паренька, чьи неожиданные появления в последнее время сделались постоянными, вырвавшаяся из духоты аудиторий девушка замерла на месте и приветливо улыбнулась.

— Давай пройдемся до остановки вместе, если, конечно, сегодня за тобой карета не подъедет, — робко предложил я, изображая всем своим видом юношескую застенчивость.

— Похоже, тачку моего Вадима весь институт уже знает, — с плохо скрываемым удовлетворением заявила она, словно услышала в свой адрес изысканный комплимент. — Что ж, пойдем, друг детства, раз настаиваешь. По понедельникам он весь в делах допоздна.

Мы неторопливо зашагали по устланному опавшими листьями асфальту извилистой улочки в направлении проспекта, обгоняемые спешащими домой студентами. Оксана вновь завела свою любимую шарманку про бывших одноклассников, я же тем временем нарисовал в воображении ее пылкий образ, вспыхнувший неодолимым влечением,