Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А я предлагал проткнуть ему глаз!» — сказал в моей голове Ордош.
«И как тогда я буду сам наносить себе на лицо боевую раскраску? Возможно, ты умеешь пользоваться косметикой, но мне за сто двадцать лет жизни не приходилось этого делать ни разу».
* * *
В мире Северика я прожил сто лет. Первые десять лет меня обучал прежний слуга архимага Винис. Последние десять — я сам был наставником для очередного слуги.
Архимаг переместил мою, как он говорил, «сущность» в тело круглолицего подростка, невысокого и широкоплечего. Кем был предыдущий владелец тела, я так и не узнал: спросил об этом у Северика, но тот лишь отмахнулся.
Никакой паники из-за того, что очутился в чужом мире, я не испытал. Я сразу уяснил для себя факт: обратного пути у меня нет. А потому паниковать и впадать в истерику не видел смысла. Да и происходили столь резкие перемены в моей жизни не впервые. Очутиться в Москве после восемнадцати лет жизни в крохотном провинциальном городишке — это почти то же, что и переместиться из аудитории университета в башню мага.
Я выяснил у Северика, что ему от меня нужно. Архимагу требовался честный и трудолюбивый помощник, не имеющий собственных интересов.
— А я что получу за свою службу?
— Суинская коллегия! у меня огромная библиотека, — сказал архимаг. — Такого количества трудов по магии не имеется даже в столичном университете. Ровно через столетие я отправлю твою сущность в другой мир, верну тебе молодость и свободу. Все знания, что почерпнешь в моих книгах за целый век, ты сможешь унести с собой. Это шикарная сделка, Сигей: начать новую жизнь, имея в своем распоряжении солидный багаж знаний в области магии, в обмен на каких-то несколько десятков лет, потраченных на помощь в бытовых вопросах престарелому архимагу. О таком ты раньше не мог и мечтать!
О таком я точно не мечтал.
А теперь эта сделка и подавно не казалась такой уж замечательной: в мире принца Нарцисса мужчины магией не владеют.
* * *
Не помню, как лишился сознания, когда Северик приступил к ритуалу.
Но хорошо запомнил, как впервые в моей голове раздался этот голос: «Лежи спокойно и не открывай рот. Постарайся выглядеть полным придурком».
— А…
«Рот закрой! Мысленно говори, дубина. Мысленно! Я тебя услышу».
Я лежал на гладком каменном полу. Сквозь пелену слез смотрел на лужицу крови. Кажется, кровь текла из моего носа.
«Кто ты?» — спросил я, не размыкая губ.
«Меня зовут Ордош, — сказал голос. — „Оор Доош“ — на языке султаната Морошия это значит Злой Колдун. В последние годы жизни меня называли только так. С сегодняшнего дня я твой самый близкий родственник. По вине одной могущественной идиотки мы с тобой очутились вдвоем в одном теле. Так что теперь ты будешь слышать мой голос очень часто».
«Где мы?»
«Лежим на холодном полу. Во дворце местной правительницы. В теле молодого принца, которого только что убили».
«Убили? Зачем?»
«Несчастный случай».
«Как это?»
«Его задел выброс магической энергии. Случайно. В одной из спален, что находятся поблизости, кто-то из женщин испытал оргазм и опустошил в честь такого события весь свой резервуар маны. Для нашего принца это происшествие оказалось фатальным».
«Почему?»
«Так уж устроен этот мир, — сказал Ордош. — Мужчинам здесь опасно находиться рядом с женщинами: любое соприкосновение с чистой магической энергией заканчивается для них кровоизлиянием в мозг. Наш принц сбежал сегодня из своей башни, где проводит в изоляции все свое время. А женщины… они такие эмоциональные, ты же знаешь. Бессмысленные выбросы энергии у них случаются часто».
«Его убил чей-то оргазм?»
«Главное несчастье для тебя сейчас не это, — сказал Ордош. — Я тут покопался в памяти принца, пока ты приходил в себя, а заодно и в твоей. И вот что могу тебе сказать: те годы, что ты зубрил трактаты по магии, ты потратил зря. Знания о том, как переплетать магические потоки тебе здесь вряд ли пригодятся. В этом мире магией владеют только женщины».
«А мужчины?»
«Мужчины здесь выполняют декоративную функцию — нужны для красоты. Ну, и для продолжения рода, конечно, — но это отдельная история. Их здесь в сотни раз меньше, чем женщин. И прав у них не больше, чем у домашних животных».
— Пупсик?! Пупсик!!! — услышал я женский голос.
Закрыл глаза, притворился, что нахожусь в беспамятстве.
Гул многочисленных шагов и голосов.
Чье-то шумное дыхание. Холодные пальцы прикасаются к моей шее.
— Он жив!
— Что?
— Он дышит! Сердце бьется!
Гул голосов стал громче на пару десятков децибел. Я подавил желание приоткрыть глаза и подсмотреть, сколько народу собралось вокруг меня.
— Как такое может быть?!
— Всем молчать!
Почти все звуки стихли. Только сопение над моей головой и шорох одежды.
— Все вон отсюда! — сказал все тот же голос.
Шарканье по полу многочисленных ног.
— Ты! Стой! Вернись! Бери его на руки!
Я почувствовал, как меня подняли с пола. Резкий запах пота и спиртного.
— Неси его в Мужскую башню! Осторожно! Это мужчина, а не твоя подружка! С ним нужно обращаться бережно! Если он не выживет, королева нам всем головы оторвет! У него через две недели свадьба!
— Слушаюсь, госпожа маршал, — сказала державшая меня на руках женщина. — Я… осторожно.
Захват ее рук чуть ослаб.
— Быстрей! Пошевеливайся!
— Слушаюсь, госпожа маршал!
Моя голова закачалась в такт торопливым шагам.
Очень захотелось «очнуться» и пойти самому.
«Не открывай глаза, дубина, — сказал тот, кто называл себя Ордошем. — Не выдай себя. Наш принц был умственно отсталым. Полным кретином. Пока притворяйся ветошью. Я после объясню тебе, как придерживаться нужного образа».
* * *
Как рассказал мне Ордош, мужчины в этом мире жили в изоляции от женщин. Для них выделяли территорию, где вероятность магических всплесков стремилась к нулю, и куда женщины заходили редко. В моем случае (или в случае принца Нарцисса) таким местом была башня Мужская.
Нет, это совсем не такая башня, в какой проживал архимаг Северик. Жилище принца больше напоминало обставленную роскошной мебелью тюремную камеру. Винтовая лестница с множеством ступеней и тесная по меркам дворца комнатушка на самом верху. И никаких удобств! Ни водопровода, ни санузла! Керамический горшок!
«Все не так уж плохо», — сказал голос Ордоша, когда вопли негодования в моей голове, вызванные описанием моего нового дома, утихли.
«А что же здесь хорошего? Горшок!» — сказал я, по-прежнему не открывая глаза.
В комнате, куда меня принесли и уложили
