– Врач сказал, что должен сдюжить, мужик здоровый, крепкий. К тому же есть надежда на то, что он употребил не всю порцию отравы, которую кто-то ему втюхал.

– Черт! Кто же мог его отравить-то? И чего ради? Кому он помешал?

– Вот сейчас к нему съездим и, если он уже пришел в себя, попробуем выяснить, – тем же невозмутимым тоном произнес Лев.

Стас, уже несколько остывший, с нотками обиды хмуро поинтересовался:

– Ну, уж рассказывай, мон шер дженераль, что за хренистику опять собираешься нам подсуропить?

Облокотившись о стол, Орлов понимающе кивнул, как бы желая сказать: «На вашем месте я бы отреагировал точно так же, если не круче!..»

– В общем, мужики, дело из так называемых громких происшествий… – тягостно вздыхая, заговорил он.

– Да ты нам «тихих» и не поручаешь! – усмехнулся Крячко.

– Прошу не перебивать! – недовольно поморщился генерал. – Может, слышали, есть на Верхней Волге такой городок – Якорный. Как-то, лет пятнадцать назад, я был там проездом. Это как бы средний райцентр, но кое в чем он не уступает и иным губернским городам. Прежде всего там пересекаются крупные транспортные магистрали – автомобильные, водные и железнодорожные. В свое время там даже был небольшой аэропорт. Правда, летала только местная авиация, уровня «кукурузников» и чешских двухмоторок. И вот сегодня утром в Якорном было совершено покушение на главу района. Он тяжело ранен, сейчас лежит в областной реанимации. Прогнозы неблагоприятные. В своем районе, да и на уровне региона он человек уважаемый, поэтому случившееся с ним там воспринято как чей-то вызов, брошенный всей системе власти в центре и на местах.

– Я так понимаю, он кто-то вроде административного «паханка», который держит всю округу в ежовых рукавицах, – понимающе кивнул Крячко.

– Никаких «паханков»! – Голос Орлова звучал сухо и строго. – Между прочим, очень даже приличный мужик. Так сказать, народный глава, который и перед вышестоящими не прогибался, и нижестоящих не унижал. При нем Якорный воспрянул, и здорово воспрянул.

– Хм… Тогда и гадать не стоит по поводу того, кто мог желать его смерти – их легион, – задумчиво покачал головой Лев. – Быть порядочным во власти – это большая роскошь… Если убивают негодяя, то версий приходится отрабатывать намного меньше. А вот в такой ситуации, как в этом Якорном, искать убийцу можно порой неделями, а то и месяцами.

– Размечтался! – Петр откинулся в кресле. – Дана предельно жесткая установка: найти подозреваемых в течение недели. И – не более того.

– Но вообще-то мы согласия еще и не давали, – чуть развел руками Гуров. – Так что вопрос о том, кто поедет в Якорный, пока остается открытым. Два раза быть обманутым – это уже перебор. Как говорили древние? Если тебя обманул твой друг, то позор ему, а если он обманул тебя повторно, то позор тебе. Улавливаешь, к чему клоню?

– М-м-м… Ну, в общем и целом… – Орлов встревоженно взглянул на Льва – как ни верти, а он полностью прав. – Ладно, говори уж конкретнее. Что?

– Что я хотел бы? Письменную гарантию того, что если кинешь нас и в третий раз, то…

– Хорошо! Если обману, то немедленно пишу заявление с просьбой об отставке, – с безнадежно-ухарским видом махнул рукой генерал.

– Не спеши поперед батьки в пекло! – сурово осек его Гуров. – Ишь ты, заявление он напишет… Нет, милый! Так просто не откупишься. Пиши расписку, что если обманешь с выходными, то в обеденный перерыв, когда все идут в столовую, трижды прокукарекаешь с крыльца Главка. На меньшее я не согласен. Понял? А если понял – пиши!

Придвинув к себе лист бумаги, Орлов взял авторучку, но, начав было писать, отчего-то остановился, глядя в одну точку неподвижным взглядом. Уловив эту заминку, Крячко вскинул перед собой руку и издал саркастичное «Ха!». Толкнув Льва в плечо, он со смехом резюмировал:

– Нет, ты глянь, глянь! Не хочет писать. А почему? Потому что собирается кинуть. Да, ваше генеральшество? Угадал?

– Чего угадал-то? Даже если кукарекать и не придется, сам факт существования подобной расписки сделает меня посмешищем. А ну вас! Ладно… Валите на свои выходные! Пошлю подполковника Рыкова и майора Артюхина… – В голосе Орлова звучала нескрываемая обида. – Все! Валите отсюда!

Но приятели даже не двинулись с места. Изучающе глядя на генерала, Гуров с иронией отметил:

– Да он на нас не иначе как обиделся? О-о-о! Надо же… Видишь, Петро, как неприятно, когда тебя держат за лоха? Ты обиделся. О, как сразу в бутылку полез! А мы как бы деревянные, нам обижаться на тебя не положено. То-то же… Ладно уж, господин начальник, поедем мы в Якорный. Отбываем завтра с утра… Стас, на чем поедем-то? На твоей, на моей?

– Давай уж на моем «меринке», застоялась коняга без дальних поездок, – передернул плечами Крячко и хитро подмигнул Орлову: – Получим выходные, поедем на рыбалку, а тебя с собой не возьмем! Вот так и кисни в своем кабинете.

Всплеснув руками, Петр саркастично рассмеялся:

– Стас! Если бы у меня была возможность, то я бы прямо сейчас посадил тебя в это кресло, чтобы ты хотя бы неделю поварился в моем соку, а потом я бы тебя спросил: ну как, Стасушка ты наш многознающий, хорошо тебе работается в этой должности? Часто ли ездишь на рыбалку? Нет, в принципе, рыбачить можно будет и в должности начальника Главка. Только вот лихорадить его начнет сверху донизу, так что тут и сам не поедешь. Вот что у меня на сегодня?.. Через час надо быть на совещании в министерстве – придется отчитываться за всю минувшую неделю. А еще выслушивать вопросы по поводу того, что число «висяков» за последний месяц у нас возросло на десять процентов. Сразу после обеда встреча с коллегами из СНГ. Надо обмениваться опытом раскрытия особо опасных преступлений. Сразу после этого…

Поморщившись, Крячко торопливо замахал рукой, обрывая Орлова на полуслове:

– Петро, давай не будем друг другу плакаться на свою жизнь. У каждого свои тараканы, свои заморочки. Верю, верю, верю! Тебе тоже непросто. Но! Слово для того и дается, чтобы оно исполнялось, несмотря ни на какие обстоятельства. Только и всего лишь. Ну, да ладно! Засиделись мы, однако… Что, уже можно за командировочными?

– Можно, можно… – устало вздохнул генерал. – А почему ехать решили именно завтра? Что не сегодня?

– Потому что есть необходимость навестить Михаила. Да и собраться надо бы, – поднимаясь с кресла, пояснил Гуров. – Туда сколько? Верст триста? Вот и отлично! Если выедем в пять утра, максимум в восемь будем на месте. Чего суетиться-то?

…Менее чем через час они входили в палату интенсивной терапии, где, обмотанный шлангами и проводами, лежал разом пожелтевший и осунувшийся Михаил Вилюев. Попасть к нему удалось, лишь «достав» заведующего отделением своими настоятельными требованиями и уверениями в том, что предстоящий с ним разговор не будет иметь травмирующего психику характера.

Впрочем, сыграло свою роль и то, что Вилюев, едва придя в себя из токсического забытья, тут же попросил пригласить к нему недавних спутников по подземной экскурсии. Слабым голосом, с несколько вымученной улыбкой диггер поблагодарил оперов за то, что те сумели в самые короткие сроки доставить его на поверхность и передать врачам. Если бы они опоздали всего на четверть часа, спасти Михаила уже не удалось бы.