— Конечно, хочу, — ответил Николай.

Марго заметила, как на его щеках от удовольствия вспыхнул румянец, и подумала, что стоило бы разорвать не рисунок, а его самого.

— Тогда приходите завтра ко мне в мастерскую. Я дам вам адрес. Мне нужен помощник, я готовлюсь к выставке и задумал грандиозный цикл картин, но боюсь, одному мне не под силу его осуществить. А для вас, с точки зрения опыта, такая практика полезна.

Марго чуть не задохнулась от возмущения. Вот если бы преподаватель предложил ей пойти к нему в мастерскую, влюбить его в себя было бы делом совсем несложным. Разве может молодой мужчина находиться наедине с молодой девушкой, обладающей такой яркой, привлекательной внешностью, владеющей к тому же всеми приемами обольщения, и не полюбить ее? Если ему нужен помощник, он должен был выбрать ее, а он предпочел этого тихоню. Когда начался перерыв и студенты шумной толпой повалили в столовую, Артур Викторович взял стул, сел около Николая и, достав из кармана пачку сигарет, закурил сам и предложил закурить студенту. Между мужчинами завязался оживленный разговор о штриховке, свете и тени, о толщине линий рисунка, а на Марго и Надю, тоже оставшихся в аудитории, никто не обращал никакого внимания.

Марго удивилась, заметив, что Надя с состраданием и жалостью поглядывает на Николая, который, кажется, впервые за время их обучения с кем-то разговорился и сейчас сидел, беззаботно покуривая, рядом с преподавателем. Сама Марго отдала бы, наверное, полжизни, чтобы оказаться в этот миг на его месте. Как ему повезло! Он будет общаться с таким удивительным человеком, как Артур, он сможет многому научиться у него. Хотя бы даже тому, как вести себя. Марго всегда раздражала застенчивость и скромность Николая. Эти качества не нравились ей даже в женщинах, и она с трудом терпела их в Наде. Но Надя была нужна ей как помощник в учебе, как восхищающийся ее рассказами слушатель, и тут она ничего не могла поделать. А когда она замечала подобные черты в мужчине, ей хотелось заставить его измениться. И она это сделала бы, она бы растормошила Николая, хотя он и не был в ее вкусе: светловолосый, с серыми выразительными глазами, которые могли бы нравиться, если бы не взирали на мир так отрешенно. К тому же Николай сутулился и, казалось, всегда витал в облаках, не замечая ничего вокруг. Но как можно было смириться с тем, что парень, пусть даже с такой внешностью, до сих пор ни в кого не влюблен, а тем более в Марго! Николай был единственным на их курсе, на ком она не испытывала своих неотразимых чар, может быть, потому, что ей не хотелось ссориться с Надей. Кто тогда стал бы делать ей чертежи и выводить формулы по сопротивлению материалов? Марго казалось странным, что Надя, такая умная в учебе, буквально глупеет на глазах, как только дело коснется личной жизни и мужчин. Она совершенно ничего не смыслит в них. Не знает, как изящно одеться, улыбнуться, что произнести в нужный момент. Именно поэтому Надя до сих пор не сумела понравиться даже такому неопытному парню, как Николай. Правда, по непонятной Марго причине почти на всех занятиях они неизменно оказывались рядом друг с другом, и Марго подозревала, что, если бы она не сажала Надю с собой на некоторых предметах, они с Николаем всегда сидели бы вместе. Марго считала, что этот тихоня так же, как и она сама, ловко использует Надю в своих целях. Он был настолько увлечен рисованием, что остальные предметы давались ему с трудом. А другой причины и быть не могло, ведь Марго видела, что он совершенно равнодушен к Наде. Никогда не подходит к ней на перемене, не ждет ее после занятий, не приглашает в кино, не дарит цветов. Он вообще почти не разговаривает с ней, хотя и сидит около нее сзади или рядом, как сейчас. Но Надя это Надя, и пускай она воображает себе все, что ей заблагорассудится. Конечно, если бы она не была такой наивной, с ней было бы не так скучно. Но тогда она, пожалуй, могла бы стать соперницей для Марго, хотя и обладает не очень-то приметной внешностью. Но ведь любую внешность можно приукрасить, манеры усовершенствовать и вдобавок научиться кокетничать. А Надя всего этого не умеет и не понимает, зачем это нужно. Она просто совсем не разбирается в мужчинах. Вот и сейчас могла бы радоваться, увидев, что Артур взял Николая под свою опеку. Они общаются всего полчаса, а положительные результаты уже налицо — Николай становится похожим на нормального человека: почти непринужденно беседует, не пялясь в пол, как обычно, курит, как все в их группе, хотя раньше не курил. Но разве можно себе представить некурящего архитектора? Сама Марго тоже не курила, но она твердо решила, что как только перестанет заниматься спортом, то опередит всех по количеству выкуренных сигарет. Однокурсники вернулись из столовой веселые и шумные, и Марго пожалела, что не пошла с ними. Началось следующее занятие, а она и думать не могла ни о чем, кроме еды. К ней подошла Надя и протянула гамбургер. Когда она успела сходить за ним? Как она догадалась, что Марго голодна? Впрочем, какая разница? «Хорошо, когда у тебя есть такая подруга», — подумала Марго, уписывая за обе щеки аппетитный бутерброд. Ведь ни один из влюбленных в нее мальчиков даже не подумал о ней. А мир снова засиял ярко и приветливо.

На щеках у Марго снова вспыхнул румянец, веселее побежала по жилам кровь, ее опять стал интересовать Артур, и она почувствовала в себе новые неисчерпаемые силы, чтобы заинтересовать его. А он, когда все студенты собрались и продолжили свою работу, отошел наконец от Николая и двинулся дальше от рисунка к рисунку — даже искоса не поглядывая на самую лучшую девушку в институте, да и не только в институте, но и во всем городе — Марго.

В класс заглянул декан и, поздоровавшись с группой, спросил, как идут занятия.

— Нормально! — закричали все.

— В самом деле? — переспросил он, недоверчиво глядя на Марго.

— Да, — голосом паиньки ответила она. — Все нормально, Николай Леонидович.

— У вас такой вид. Маргарита, — сказал он, — словно вы что-то затеваете.

Декан, позвав Артура Викторовича в свой кабинет для уточнения расписания, вышел вместе с преподавателем. А Марго вскочила, лихорадочно соображая, чтобы такое придумать, чтобы привлечь все-таки к себе внимание художника, и не просто привлечь, а показать ему, какая она остроумная. Но ей ничего не приходило в голову, кроме школьных шалостей вроде кнопок в стуле. Только это было бы слишком по-детски. Так поступала она в пятом классе, не повторять же это сейчас, когда она уже взрослая. К тому же Артуру вряд ли придутся по душе подобные поступки, он человек сложный, и придумать нужно что-нибудь более оригинальное. Немного подумав, она попросила у Антона сигарету и, оттянув закрепленную на пружинах челюсть черепа, вставила ее между зубов. Студенты посмеивались, а Антон, с видом знатока оглядев произведение Марго, заключил:

— Прекрасно, только, по-моему, здесь не хватает одной детали. — Он снял с вешалки широкополую шляпу Артура и водрузил ее на макушку черепа.

— Вот теперь, кажется, сходство полное, — произнес он, поглядывая на Марго. — Вам не кажется, господа студенты, что наш преподаватель похож на этого красавца?

— Перестаньте, что вы делаете? — попробовал остановить Антона и Марго Николай, но его никто не слушал. Кто-то уже снимал с вешалки белый шарф Артура и обматывал его вокруг деревянного основания, на котором крепился череп. В самый разгар веселья дверь открылась и в класс вошел Артур. Его брови резко сошлись на переносице. Он, не проронив ни слова, снял с черепа шляпу и шарф, вынул из зубов сигарету и со своей обычной тоской, глядя в окно, словно обращался к кому-то, кого видел там, а не к студентам, произнес: