Мне никто не объяснил, почему нельзя было войти через главный. Но раз дядечка не возражал, то видимо так нужно было.

Сам дворец располагался на высоком холме. Поэтому воспользовавшись представившейся мне возможностью, я глянула на простирающуюся внизу панораму города. Офире был огромен, он простирался всюду, насколько мне хватало глаз. Я видела множество мраморных сооружений сияющих кой-где позолотой. Крыши некоторых зданий отсвечивали зеленоватой бронзой, но большинство довольствовалось красной черепицей. И местами между этими человеческими сооружениями вкрапливались группки деревьев. Да, Офире сиял разнообразными красками, и от этого вида захватывало дух. Тут я заметила, что от некоторых домов, поднимается дымок. Возможно, уже наступало время, когда начинали готовить пищу. Словно в подтверждение этому, я тут же почувствовала, что голодна. Но в это мгновение мы наконец-то направились к ещё одним двустворчатым дверям, они были поменьше размером, чем предыдущие, но и возле них стояла стража. Впрочем, нас они пропустили, даже не выкрикнув традиционное: «Кто идёт?!»

Пройдя короткий и тёмный коридорчик, мы оказались в просторной зале, стены которой были украшены яркими фресками. В основном это были сцены какой-то битвы. Но в память мне врезалась лишь одна, где какая-то девушка, одетая лишь в лёгкую белую ночнушку, пыталась пронзить своим копьём солдата, а тот видимо даже и не возражал этому, потому как его меч был отброшен в сторону.

Надо сказать, что вопреки моим опасениям окна в этой комнате были, хотя и располагались довольно высоко, так что бы выглянуть из одного из них мне бы пришлось вскарабкаться на плечи Маркоса. Забранные в узорчатую решётку окна, к удивления, были застеклены. А вот мебели почти не было, только несколько столиков, на которых стояли вазы, видимо имеющих какую-то ценность и статуи, выполненные полный человеческий рост, они были аккуратно раскрашены, так что по началу их можно было принять за настоящих людей. Но, возможно, это был какой-то своеобразный аналог картинной галереи и портретами предков. А учитывая, что это всё-таки дворец, то, скорее всего, это были статуи императоров и, возможно, их каких-нибудь выдающихся родственников. Я с интересом принялась их рассматривать, возможно, среди них был и жених Лусинды Гораций.

В этой зале, где по моим скромным подсчётом могло поместиться пару десятков трёхкомнатных квартир, наподобие той в которой я жила, остались дяденька Фабий с Улой и дальше меня уже сопровождал только Маркос. Идти рядом с ним было страшно. Я осталась без своих защитников. А Маркос однажды уже попытался меня ударить, и не было гарантий, что он не решит сделать это снова, к тому же было ясно, что он спит и видит меня в гробу. Поэтому я шла молча, мало ли он на какую фразу опять взбеленится.

За дверьми этой залы скрывалась ещё одна, точно так же расписанная фресками, и которая вывела нас в сад. Здесь возле клумбы с ирисами, удивительно, но это были действительно знакомые мне цветы, мы и остановились. Где-то за кустами, выстриженными в форме крадущихся львов, слышался звук льющейся воды, и, будь моя воля, я бы немедленно отправилась полюбопытствовать что там. Но рядом был Рафаэль Маркос, который, стоило мне лишь немного дёрнуться в сторону, начинал подозрительно на меня коситься, словно ждал, когда из-за пазухи я достану ещё один волшебный камень и начну буйствовать.

В этот момент навстречу мне вышел мужчина в сопровождении солдат, облачённых в кольчуги. В целом его можно было бы назвать непримечательным, и он бы легко затерялся среди толпы. В отличие от Маркоса его тёмные волосы, перехваченные на лбу вышитой золотом лентой, были коротко подстрижены. Да и сам он выглядел хилым и тощим, так что казалось, что халат на нём просто болтается. Но, кажется, самого мужчину это волновало мало, его маленькие близко посаженные глазки презрительно уставились на Маркоса, и он недовольно кривил губы и вообще всем своим видом показывал, что он самая главная шишка в этом лесу. У меня закралось нехорошее подозрение, что он и есть тот самый Гораций. Переведя свой взгляд на меня, он как-то весь подобрался и важно сказал:

— Я рад, что с вами всё в порядке. Но меня огорчает, что кто-то посмел пытаться опорочить твоё имя!

То, как он ко мне обращался, усилило мои нехорошие подозрения насчёт жениха.

— К сожалению, из-за всего случившегося мне стало нехорошо, — сказала я, пытаясь сделать как можно более несчастный вид и тщательно подбирая слова. — Кажется, я потеряла сознание, и я совсем ничего не помню.

— Это… — мужчина вдруг помедлил, а потом, бросив быстрый взгляд на Маркоса, словно говоря и какого ядрёного овоща ты вообще тут забыл, продолжил: — Это прискорбно. Но меня-то ты узнаёшь?

— Увы, нет, — покачала я головой. Этот человек почему-то вызывал у меня неприязнь, хотя мне он пока ничего не сделал. Возможно, всё дело было в выражении его лица. Ну не люблю я типов, которые слишком много выпендриваются!

— Я Гораций Спириос, твой жених, — снисходительно пояснил он.

Вот жеж! И почему моим женихом всё-таки оказался именно он? Почему это не какой-нибудь богоподобный красавчик, как и подобает нормальной попаданке? Должен же тут быть кто-то на кого глаз можно положить! Но мне в женихи, конечно, досталась самая невзрачная шишка леса!

Но было, что было. Хотя странно, что он такой тощий. По моим представлениям сыновья императора должны быть, хм, более упитанными. Недокармливают его что ли?

И, наверное, мне следовало изобразить счастье в тот момент, когда он представился, но я смогла из себя выдавить лишь это:

— Вы, несомненно, очень хороший человек.

На мгновение Гораций растерялся, он явно ждал от меня совсем другой реакции, но он тут же самодовольно улыбнулся и сказал:

— Так и есть.

— Я так счастлива! — заявила я, уже успев немного придти в себя, к тому же мне всё ещё нужно было выяснить, что тут произошло. А этот Гораций хоть и вызывал у меня некоторую неприязнь, но выбирать мне не приходилось. — Но… но господин Маркос обвинил меня в чём-то ужасном. Правда, я толком не поняла в чём именно.

Гораций в очередной раз презрительно скривил губы и, бросив едкий взгляд на Маркоса, сказал:

— Ну от клеймённого ничего другого ждать и не приходится.

Ясно, отношения между ними натянутые. Хотя забавно он Маркоса обозвал. Ещё бы понять, что означает клеймённый. Может, он какой-нибудь бывший преступник? Это бы объяснило его вспышки агрессии.

— Об этом можешь не беспокоиться, — тем временем продолжил Гораций. Но я его уже плохо слышала. С телом Лусинды опять начало твориться неладное. — Слово клеймённого не много стоит. А моя сестрёнка Дианта склонна к преувеличениям. Не знаю, кто напал на неё, он исчез, просто растворился в воздухе, и его следов мы не смогли найти. Но ты не можешь быть этим преступником. В это время тебя видели в совсем другой части Офире. Этому есть свидетели. Хотя плохо, что ты ничего не помнишь… — и тут Гораций наконец-то заметил, что со мной что-то не так. — Ты меня слушаешь?

Я хотела ему ответить, но к тому времени я уже во второй раз за сутки потеряла контроль над телом Лусинды. Кто-то другой опять пытался им управлять, но на этот раз у него это получалось очень плохо. И мне только и оставалось наблюдать за неловкими движениями этого тела со стороны, как кто-то попытался сделать два неуклюжих шага вперёд. Тут я и заметила, что в руке Лусинды опять непостижимым образом был зажат камень. Разглядеть я его не смогла, почему-то не получалось сфокусировать на нём взгляд. Хотя какие глаза могут быть у бесплотного создания, которым я сейчас являлась? А потом тело Лусинды обмякло, и оно несомненно упало бы, но его успел подхватить стоящий рядом Маркос. Ко мне вновь вернулся контроль, но всё равно я не могла пошевелиться.