На первом допросе Щетников пытался утверждать, что он оказался на Ораниенбаумском плацдарме, стремясь после бегства из фашистского плена попасть к своим. При этом отрицал, что при переходе нейтральной полосы с ним был напарник. Однако под тяжестью неопровержимых улик признал, что данные показания не соответствуют действительности, что на самом деле он — агент шпионского центра «Марс».

Щетников рассказал, что он, красноармеец, в сентябре 1941 года во время ожесточенных боев под Петергофом попал в плен. Не веря в победу советских войск, дал согласие вербовщику абвера на выполнение заданий фашистской разведки. Окончил разведывательную школу «Марса» в Валге, после чего находился в распоряжении этого шпионского центра. В июле 1943 года вместе с напарником был доставлен в поселок Сиверский в абвергруппу-112. Вскоре прибывший из Пскова капитан абверкоманды-104 переправил их на нейтральную полосу для проникновения на Ораниенбаумский плацдарм. При подходе к позициям советских войск напарник от него отстал. Видимо, вернулся на немецкую сторону.

На вопрос, какое задание они получили в абвере, Щетников ответил:

— Установить войсковые соединения, прибывшие на плацдарм за последнее время, и места их сосредоточения. Собрать сведения о состоянии железной и шоссейной дорог на плацдарме, о перевозках по ним войск и воинских грузов.

Эти данные агенты должны были собирать путем личного наблюдения и в разговорах с советскими военнослужащими, передвигаясь по территории плацдарма в соответствии с выданными им командировочными предписаниями. Отвечая на вопрос о дальнейших замыслах абвера против советских войск, Щетников сообщил:

— Когда нас с напарником отправляли из Пскова в поселок Сиверский, в абверкоманде-сто четыре находилось около сорока агентов, подготовленных к заброске в распоряжение и из коммуникации войск Ленинградского и Волховского фронтов.

Разоблачив абверовского агента Щетникова, полковник Гончаров из его показаний сделал следующие выводы:

— До последнего времени, — сказал он, — фашистская военная разведка забрасывала к нам на плацдарм агентов с самыми разнообразными заданиями. Главным был сбор сведений о численности и вооружении действующих воинских частей, о местах дислокации штабов, складов и баз, о средствах противовоздушной обороны. Некоторым агентам поручалось провоцировать отдельных бойцов на переход к противнику. Задание, полученное агентом абвера Щетниковым, — первое в своем роде.

Из его содержания вытекало, что после разгрома гитлеровцев под Сталинградом и прорыва вражеской блокады Ленинграда фашистское командование считает вполне возможным осуществление наступательной операции войск Ленинградского фронта в целях полного снятия блокады. Более того, гитлеровские генералы полагают, что немалую роль в этой операции будет играть Ораниенбаумский плацдарм. Вопрос этот для командования группы армий «Север» настолько важен, что оно, безусловно, будет настойчиво добиваться от приданных ему органов абвера, и в первую очередь от абверкоманды-104 получения проверенных данных о положении на плацдарме, о мероприятиях нашего командования по подготовке возможного наступления. Естественно, что нам следовало ожидать от противника усиления шпионской деятельности на территории плацдарма. Судя по показаниям Щетникова и некоторым другим данным, абверкоманда-104 располагала для этого большими возможностями. Все это обязывало нас, чекистов ПОГ, к оперативным действиям.

В управлении контрразведки «СМЕРШ» дотошно уточняли задания гитлеровцев Каращенко.

Готовя Каращенко к заброске в расположение войск Приморской оперативной группы, капитан Фиш вручил ему фиктивные документы на имя командира саперной роты 71-й отдельной морской стрелковой бригады ПОГ капитана Давыдова, разъяснил задание, тщательно проинструктировал. Затем переправил через линию фронта на Ораниенбаумский плацдарм.

— К чему сводится задание?

— В течение восьми-девяти дней разведать, не прибывают ли в состав Приморской оперативной группы новые войсковые соединения. Если прибывают, то выяснить их номера, где и когда они комплектовались, фамилии командиров. Эти сведения собирать путем личного наблюдения и в разговорах с советскими военнослужащими.

Каращенко сообщил, что ему стало известно о намерении абверовцев направить в ближайшие дни в район Новгорода двух агентов с заданием по сбору шпионских сведений о войсках Волховского фронта. Агенты, имея на вооружении пистолеты и гранаты, будут переправлены в советский тыл на резиновой лодке через озеро Ильмень.

Чекисты оказали свое доверие Каращенко не сразу. Люди точного расчета, они должны были в короткий срок убедиться, что посланец абвера действительно остался в душе патриотом Родины, что при встрече лицом к лицу с искушенными мастерами шпионажа он выдержит перекрестные допросы и не поставит под удар весь план командования Ленинградского фронта по дезинформации противника. Прежде чем доложить Военному совету о целесообразности возвращения Каращенко в логово врага, у чекистов не должно было остаться ни малейших сомнений в успешном исходе задуманной операции.

Контрразведчики фронта — капитан В.Н. Маковеенко и начальник подразделения подполковник П.А. Соснихин умело решили эту трудную задачу. Несмотря на сложность осуществления оперативных мероприятий в блокированном Ленинграде, они в сжатые сроки тщательно проверили все показания Каращенко по ранее собранным материалам о деятельности оперативных и учебных подразделений абвера, приданных группе армий «Север».

С помощью московских чекистов разыскали документы, характеризовавшие Каращенко по службе в довоенные годы. Установили местожительство его семьи (о ее судьбе Мокий Демьянович не знал с первого дня войны) и сообщили ему об этом. В процессе работы с Каращенко убедились, что он, испытавший на себе все ужасы пребывания в лагере Саласпилс, горит ненавистью к фашистам.

Чекисты учитывали, что Каращенко — выходец из бедной крестьянской семьи, получил идейно-политическую закалку за многие годы службы в Красной Армии и пограничных войсках, обладает положительными качествами.

Опытный контрразведчик, в прошлом пограничник подполковник П.А.Соснихин из обстоятельных бесед с Каращенко вынес убеждение, что бывшему командиру пограничных войск можно доверить выполнение ответственного задания.

В итоге было принято решение — предложить Каращенко отправиться в логово врага в качестве советского разведчика с важным заданием командования. Военный совет фронта одобрил замысел чекистов.

Предложение о возврате в тыл врага Мокий Демьянович встретил с должным пониманием и готовностью приложить все силы для выполнения ответственного задания.

Чекисты понимали, что после возвращения Каращенко к ним, его ждет жесткая проверка. И делать это будут профессионалы.

Во исполнение указания Военного совета штаб фронта подготовил дезинформационные данные, которые наш разведчик должен был передать абверовцам.

Ему поручалось сообщить противнику, что за последнее время на правый фланг Ораниенбаумского плацдарма прибыли 142-я отдельная стрелковая бригада (командир полковник Кошиенко). 98-я стрелковая дивизия (фамилию командира узнать не удалось), а также 227-я стрелковая дивизия или 13-я отдельная стрелковая бригада (уточнить не представлялось возможным). Находящаяся на плацдарме 71-я отдельная морская стрелковая бригада должна быть заменена другим войсковым соединением и отведена в тыл для подготовки к десантным операциям. На днях в 71 омсб прибыло пополнение — два батальона морской пехоты, каждый по 800 человек. Один из батальонов начал тренировку в штурмовых действиях по высадке пехоты с мелких морских барж на Лубенском озере. Сообщение между Кронштадтом и Приморской оперативной группой осуществляется на самоходных баржах. Они предназначены для морских десантных операций. Значительное количество самоходных барж сосредоточено в Копорском заливе.