– Очень приятно, – Корен был готов пасть ниц, переступив через свою гордость и прошлое положение, – да, это я, у меня к вам очень важный разговор.

– Ты так считаешь?

– Я надеюсь, нет, я хочу быть полезным той могучей силе, которую вы представляете.

– Хм, ну входи, – наместник Стак отступил вглубь покоев.

Внутреннее убранство поразило Корена своей простотой – дальний угол отделяли две ширмы, в середине просторной комнаты был большой стол с дюжиной стульев по периметру, одна из стен увешана оружием и доспехами, на противоположной стене что-то было скрыто атласными шторами от высокого потолка до пола. По обе стороны двери стояли двое охранников в кольчугах и с короткими мечами на перевязи. Наместник сел на один из стульев около стола, оставив Корена стоять меж двух охранников и еще раз пристально осмотрев его сказал:

– Говори.

– Наместник Стак, я так понимаю, что вы и ваше воинство пришло в наши земли с целью… эм…

– Колонизации, – безучастно кивнул наместник.

Корен знал истинное значение этого слова, но в Трехречье оно было неизвестным.

– Простите, наместник, но я не могу понять этого слова… – низко поклонился Корен.

– С этих земель императорская армия начнет освоение этих диких территорий и присоединит их к империи.

– Империи? – неподдельно удивился Корен.

– Да-а, – протянул наместник, – даже с виду образованные и обладающие определенным авторитетом местные люди скудны знаниями…

– Это не совсем так, наместник, некоторое время назад землями княжества управляли Хранители, по мере сил мы…

– Мы?

– Простите, забыл сказать, что я один из представителей ордена Хранителей Трехречья…

– То есть, не торговец? – наместник посмотрел на Корена, заставив того поежиться от прямого взгляда.

– Пришлось покинуть княжество и стать торговцем. Путем обмана и предательства власть в княжестве перешла к самозванцу, призвавшему себе в помощь…

– Колдуна? – перебив Корена, с иронией спросил наместник, – я уже кое-что знаю о событиях прошлого года, и о вашем варварском княжестве.

– Ему помогал человек из другого мира! – отважился зайти с козыря Корен, – еще будучи Хранителем, я пытался отыскать чужака, собирал показания людей, свидетельства…

– Из какого другого мира? Из-за темных болот?

– Вообще из другого!

– Ты так уверен в этом, торговец? Что-то я не пойму цели нашего разговора.

– Я могу помочь его найти, он обладает знаниями, вот! – Корен выставил на стол пару стреляных гильз, сделал он это опрометчиво резко, вследствие чего был отброшен за шиворот одним из охранников к двери.

Медленно поднявшись со стула, наместник взял со стола одну из гильз, с минуту повертел ее в руках и спросил:

– И что это?

– Это оружие чужака, вернее, часть его оружия, которое несет смерть на сотни шагов, а ваши доспехи для него не преграда.

– Что еще ты можешь рассказать о чужаке? – наместник жестом приказал Корену сесть на стул.

– Очень многое! Но судебные свитки, в которых есть свидетельства, остались в городище, в архивах ордена.

– Расскажи все что знаешь…

* * *

Возвращаясь от Вараса, мы с Дариной оба молчали, каждый о своем. Я сосредоточенно греб, оглядывая берег и присматриваясь к протокам, а Дарина, наклонившись к воде, чертила наконечником стрелы водную гладь.

– Скажи, Никити́н, – наконец прервала она молчание, – из-за этих вестей с востока нам снова придется расстаться?

– С чего ты взяла?

– Как же, если чужеземцы придут в княжество, то будет война, прискачет всадник с приказом воеводы, и ты уедешь, – не отвлекаясь от воды, сказала она.

– И такое может быть… Хотя, не думаю что война случится скоро, князь разместил на восточном тракте гарнизон, дружина там с новым оружием, да и рода в тех местах хорошо охраняют свои территории. Что касается земель по берегу Желтого озера, то рано или поздно подобное случилось бы.

– Что именно?

– Нашелся бы хозяин. Вот он и появился – войско чужеземцев, хорошо, что Большая луна отвела от кровопролития, просто пришел некто и назвал себя наместником. Ладно, поживем – увидим.

Еще не знал я тогда, насколько сильно все скоро изменится, и насколько сильно изменюсь я…

О скором приходе зимы раньше всех узнают жители берега Чистого озера. В затонах, ближе к болотам, по утрам уже блестит тонкая корка льда, а на пожухлой траве у берега искрится иней, встречая яркое, но уже не греющее солнце. После разговора с Чернавой об ее сне прошло несколько недель, я продолжал жить размеренной жизнью на своей заимке, изготавливая арбалеты и болты к ним, раз в неделю отвозил несколько штук к Варасу. Вот и сегодня, пообедав, решил отвезти следующую партию, оставив Дарину на хозяйстве – она уже второй день квасит овощи и коптит мясо – делаем запасы на зиму, а на днях сплавали вверх по протоке к ближайшему каменку и накупили всякого впрок. Ведь большинство проток вот-вот скует лед, дороги опустеют и княжество уйдет на зимовку.

Узкая, не более трех метров полоска воды вдоль берега еще позволяет передвигаться по озеру, протоки несут теплую воду, что не позволяет схватиться льду. Но в тех местах, где расстояние меж устьями проток по берегу значительно и небольшая глубина, ледок все же появился. Я переложил на нос лодки две корзины с болтами и вязанку арбалетов, так вроде получше ломается еще некрепкий лед и несильно тормозится лодка.

Человека в траве у берега я заметил, когда до дома Вараса оставалось не более часа пути, поднял весло и, поправив перевязь, осмотрелся – никого, только это тело. Лодка по инерции еще немного проплыла, потом, толкаемая слабым течением из протоки, тихо стукнулась левым бортом о кромку льда и слабо раскачиваясь, остановилась.

– Эй! – громко сказал я, продолжая внимательно осматривать сбросивший листву кустарник на берегу, – ты живой?

В ответ человек чуть шевельнулся, промычав что-то нечленораздельное, одной рукой он держался за ветку кустарника у самого корня, попытавшись подтянуться и выбраться из воды… Ветка хрустнула, человек застонал, погрузился в воду по шею и безвольно сник.

– Вот же бл… – выдал я матерную тираду

За несколько взмахов весла я приблизился и, ухватив его за ремни кожаного доспеха, затащил раненого дружинника в лодку. Слипшиеся от запекшейся крови волосы прилипли к глубокому рассечению на лбу, на груди в двух местах пробит доспех, мужик здоровый, еле вытянул его, и чуть было не перевернул лодку.

– Эй, – похлопал я его по щекам, – очнись, что случилось?

– Я не спал… я слышал…

– Что слышал? Кого?

– Я не видел, их никто не видел…