Прервем цитату. Автор, возможно бессознательно, вводит читателя в заблуждение. Не поясняет, в чем о суть такого контроля, почему и с какими целями он осуществлен. Нетрудно признать, что любое государство как система, стремящаяся к самосохранению, осуществляет достаточно жесткий идеологический контроль над обществом. В условиях спокойствия и благоденствия он может быть ослаблен. Однако в любой крупной державе он при малейшей угрозе усиливается. Достаточно обратить внимание на поведение правителей США после крупного теракта в сентябре 2004 года. Это же не была угроза уничтожения страны, тем не менее тотчас полицейский режим в стране усилился до небывалых для мирного времени размеров.

Итак, вопрос не в том, что идеологический контроль существует, а в том, ради чего он осуществляется и в чем выражается. В прерванной цитате Верт связывает его с «политическим принуждением (прежде всего в отношении ключевого вопроса обновления и ротации партийных кадров) 30-х гг.». О каком политическом принуждении идет речь? Если заставляли партийные кадры поддерживать существовавшую государственную систему, то в этом не было никакой необходимости. По крайней мере, формально все партийные работники клялись строить социализм и коммунизм. А вот другого рода принуждение действительно было актуально, играя решающую роль: максимальное ограничение коррупционных связей, борьба с казнокрадством.

Верт с подозрительной наивностью «вворачивает» в свой учебник истории все идеологические штампы антисоветских политологов о состоянии руководства СССР в послевоенный период. В частности, ссылается на некоторые свидетельства Хрущева, которого не раз уличали во лжи и клевете серьезные и честные исследователи (сошлюсь хотя бы на В. В. Кожинова и С. Г. Кара-Мурзу). Французский советолог говорит об ультранационализме и шпиономании Сталина, якобы заставлявшего «старых членов партийного руководства… по любому поводу пить ночи напролет до полного изнеможения».

Если бы СССР был построен на основах анархии, то безумие вождя и беспробудное пьянство высшего руководства ни на чем, кроме их здоровья, не сказывались (кстати, почти все эти люди прожили более 80, а то и 90 лет). Но ведь страна, как утверждают те же антисоветчики, была централизована до предела, едва ли не до идиотизма. Как же она могла существовать при такой бездарной, изнемогающей от пьянства центральной власти?! Впрочем, тот же Н. Верт пишет о том, что Маленков получал ответственные назначения «благодаря своим бесспорным организаторским способностям»…

Наконец, еще одно высказывание того же автора. Ссылаюсь на него не потому, что он авторитетен, а по причине широкой популярности его «Истории Советского государства». Итак, по его словам: «Смерть Сталина произошла в то время, когда созданная в 30-е гг. политическая и экономическая система, исчерпав возможности своего развития, породила серьезные экономические трудности, социально-политическую напряженность в обществе».

Вот, значит, какое тяжелейшее наследие вынужден был принять его преемник. Да тут впору любому благоразумному человеку отказаться от сомнительной чести возглавить страну, пребывающую в тяжелейшем положении. Правда, никаких подтверждений своему диагнозу состояния советского общества Н. Верт не приводит. И правильно делает.

По личному опыту и статистическим данным могу свидетельствовать: либо он лжет, либо серьезно заблуждается. Общественно-политическая и государственная система, созданная Сталиным, доказала свою необычайную, можно даже сказать, невиданную в истории прочность прежде всего в период Великой Отечественной войны. Такое испытание не выдержала ни одна развитая капиталистическая держава.

Не менее показательно и даже удивительно послевоенное возрождение нашей страны, которая, вдобавок ко всему, оказывала помощь многим дружественным государствам. Уже одно это неопровержимо доказывает необоснованность и ложность выводов, сделанных Н. Вертом и теми, кто разделяет и тиражирует данное мнение.

После смерти Сталина его общественная система, которую усиленно расшатывали внутренние и внешние враги, просуществовала 35 лет. Погубили ее именно те, кого он считал опаснейшими и ловко замаскированными врагами народовластия.

Послевоенная ситуация для нашей страны чрезвычайно осложнялась враждебной политикой Соединенных Штатов, которые были готовы сбросить атомные бомбы на крупнейшие города СССР. Вскоре после окончания Второй мировой войны в Объединенном комитете начальников штабов США такая чудовищная акция предполагалась «не только в случае предстоящего советского нападения, но и тогда, когда уровень промышленного и научного развития страны противника даст возможность напасть на США либо защищаться от нашего нападения». Для этих целей они имели в 1948 году 56, а в 1950-м — 298 бомб.

Подумать только: подвергнуть страну атомной бомбардировке только потому, что возрос ее промышленный и научный потенциал, да еще прежде, чем она сможет предотвратить такой удар! Советское правительство вынуждено было затрачивать колоссальные средства, чтобы создать в противовес американцам атомную и водородную бомбы, а также межконтинентальные ракеты. А ведь если США обогатились за счет войны, то нам приходилось восстанавливать разрушенное.

На Западе ссылались на то, что коммунистическая идеология мечтает о мировой революции. Хотя в действительности поборником мирового революционного пожара был Троцкий, тогда как Сталин взял курс на строительство социализма в отдельно взятой стране. Он был искренним сторонником мира и сделал так, чтобы в странах Восточной Европы «существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу». Так он писал, подчеркивая, что в этом нет ничего удивительного: страна должна «обезопасить себя на будущее время».

Даже ставший недругом Сталина Милован Джилас свидетельствовал, что Иосиф Виссарионович был убежденным противником развязывания какой-либо войны. В феврале 1948 года на обсуждении в Москве текста югославско-болгарского договора Сталин резко выступил против обязанности сторон «поддерживать всякую инициативу, направленную… против всех очагов агрессии». Он возразил: «Нет, это превентивная война — самый обыкновенный комсомольский выпад! Крикливая фраза».

Авторитет СССР и его вождя во всем мире, а особенно в развивающихся странах был необычайно высок. Ни одно государство и ни один лидер не имели тогда столько сторонников.

Но, может быть, ситуация внутри нашей страны к концу сталинского правления стала критической?

Сразу после войны в Советском Союзе начался голод. Его связывают с небывалой засухой. Но все-таки более всего сказалась на этом послевоенная разруха. Ведь по западным регионам, где жило около 40 % населения, прокатилось два огненных вала войны. Миллионы голов скота были угнаны в Германию, обширные сельскохозяйственные угодья были заброшены… Тем не менее затем год от года благосостояние советских людей улучшалось.

Нередко пишут и говорят, будто война выкосила у нас целые поколения. Это ложь. Если не считать угнанных на Запад, на войне погибло менее пяти миллионов молодых людей.

Наиболее общие показатели жизни народа — демографические. Прежде всего смертность и естественный прирост. Сейчас можно услышать, будто в царской России народу русскому жилось прекрасно, а в сталинском СССР — ужасно. В действительности было иначе.