Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит]поражал своим необыкновенным сходством с сестрою-красавицей и еще более тем,что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица былите же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною,молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; убрата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражалосамоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот — всесжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ногивсегда принимали неестественное положение.

— Ce n`est pas une histoire de revenants? [Этоне история о привидениях?] — сказал он, усевшись подле княгини и торопливопристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не могначать говорить.

— Mais non, mon cher, [Вовсе нет, ] — пожимаяплечами, сказал удивленный рассказчик.

— C`est que je deteste les histoires derevenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях, ] — сказалон таким тоном, что видно было, — он сказал эти слова, а потом уже понял, чтоони значили.

Из-за самоуверенности, с которой он говорил,никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был втемнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедраиспуганной нимфы, ] как он сам говорил, в чулках и башмаках.

Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о томходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свиданияс m-lle George, [мадмуазель Жорж, ] и что там он встретился с Бонапарте,пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись сгерцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, инаходился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапартевпоследствии за это-то великодушие и отмстил смертью герцогу.

Рассказ был очень мил и интересен, особенно втом месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были вволнении.

— Charmant, [Очаровательно, ] — сказала АннаПавловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.

— Charmant, — прошептала маленькая княгиня,втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказамешают ей продолжать работу.

Виконт оценил эту молчаливую похвалу и,благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, всепоглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что-тослишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасномуместу. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическомравновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодогочеловека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно иестественно слушали и говорили, и это-то не понравилось Анне Павловне.

— Средство — Европейское равновесие и droitdes gens [международное право], — говорил аббат. — Стоит одному могущественномугосударству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно воглаве союза, имеющего целью равновесие Европы, — и она спасет мир!

— Как же вы найдете такое равновесие? — началбыло Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера,спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдругизменилось и приняло оскорбительно притворно-сладкое выражение, которое,видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.

— Я так очарован прелестями ума и образованияобщества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что неуспел еще подумать о климате, — сказал он.

Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловнадля удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.

В это время в гостиную вошло новое лицо. Новоелицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. КнязьБолконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек сопределенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого,скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкуюпротивоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие вгостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них ислушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо егохорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею егокрасивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь,оглядел всё общество.

— Vous vous enrolez pour la guerre, monprince? [Вы собираетесь на войну, князь?] — сказала Анна Павловна.

— Le general Koutouzoff, — сказал Болконский,ударяя на последнем слоге zoff, как француз, — a bien voulu de moi pouraide-de-camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты. ]

— Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]

— Она поедет в деревню.

— Как вам не грех лишать нас вашей прелестнойжены?

— Andre, [Андрей, ] — сказала его жена,обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, —какую историю нам рассказал виконт о m-lle Жорж и Бонапарте!

Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, современи входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных,дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, неоглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает егоза руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно-доброй иприятной улыбкой.

— Вот как!.. И ты в большом свете! — сказал онПьеру.

— Я знал, что вы будете, — отвечал Пьер. — Яприеду к вам ужинать, — прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, которыйпродолжал свой рассказ. — Можно?

— Нет, нельзя, — сказал князь Андрей смеясь,пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.

Он что-то хотел сказать еще, но в это времяподнялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать имдорогу.