— Слева — Николай Александрович Бугров, нижегородский купец и промышленник, миллионщик, а справа — городской голова Нижнего Новгорода Александр Михайлович Меморский.

— О как! — Афанасий покачал головой. — А к нам-то оне как?

— Дык, его высочество что затеял? — охотно начал объяснять репортер. — Решил заново все русские города перестроить.

— Сам?! — ахнул прислушивавшийся к их разговору Афиноген Бокошко.

— Да нет, — репортер усмехнулся, — не в этом смысле. Просто он опубликовал в «Русском слове» обширную статью, в которой утверждает, что нам следует полностью изменить всю градостроительную политику в стране, что наши города должны приобрести русскую самобытность, что в городах должно быть больше скверов, парков и других зеленых насаждений, что они, вобрав в себя все последние достижения инженерии и архитектурной науки современности, должны обрести свое лицо и стать заметно отличимы от городов иных краев и стран. Ведь есть же такие выражения, как «типичный английский город» или там «типичный немецкий». И тем, кто побывал в таких городах, сразу становится ясно, о чем речь. А вот ежели сказать «типичный русский» — знающий человек чаще всего только губы кривить начнет. Потому как это означает непролазную грязь, лужи, разнобой в архитектуре и неухоженность.

— Ты, это, портёр, того, говори, да не заговаривайся, — тут же набычился Афиноген. — Где ты у нас это видел-то?

Но репортер в ответ на наезд только улыбнулся:

— Ну так потому-то великий князь сюда людей со всей России и привез — архитекторов, городских голов, гласных городских дум, крупных купцов, промышленников и финансистов, известных своей благотворительной деятельностью. Чтобы показать, как оно может быть. Ваш-то город изначально по строгому плану строился и спланирован он как раз в том виде, который его высочество ныне в своей статье иным городам придать предлагает. К тому же Магнитогорск не только строился, но и еще строится. Так что все можно посмотреть, так сказать, в процессе…

— Это да, — покивал сидевший рядом Василий, рабочий с паровозостроительного, носивший богатую фамилию Демидов. — Посмотреть тут у нас есть чего. Эвон парк какой отгрохали. И новый закладывают. Потому Князь велел делать так, чтобысь в городе парки и дома шли в ентом… как яго там?.. шахтном порядке. Ну, попеременно.

— В шахматном, — поправил репортер. — Игра такая есть, — пояснил он, — шахматы. Там игровая доска расчерчена на шестьдесят четыре квадрата — тридцать два черных и столько же белых. Попеременно. Вот Князь и предложил сделать из городов такую же доску, в которой черные квадраты будут домами, больницами, театрами, заводами, а белые — парками, озерами, прудами и так далее.

— Ну дык, за это и выпить не грех! — подытожил Василий.

После того как все накатили по маленькой, Афиноген пододвинул столичному гостю блюдо, принесенное из дома:

— Вот, угощайся, курочка копченая. Мой сват делает. У него подворье недалеко от города. Ох и аро-ма-атная… У нас все его куры едят да нахваливают.

— Куркуль он, — мрачно буркнул сидевший напротив незнакомый рабочий, похоже, относившийся к людям, которые после принятия «на грудь» вместо повышения настроения и некоторой расслабленности, наоборот, становятся угрюмыми и злыми.

— Эт как это — куркуль? Эт с чего это куркуль? — вскинулся Афиноген.

— А с того это, что всем известно, что твой сват тех курей, что в городе продает, не сам выращивает, а с других подворий скупает, а потом на своей коптильне коптит.

— И чегось?

— А тогось, что не своим торгует — значит, куркуль!

— Ах ты!.. — Афиноген запнулся от возмущения. — Да чтоб ты видел! Знаешь, как они всею семьею от зари до зари пашуть? А мозоли его видел? Вот — гвоздем не пробьешь! И врешь ты все, что он токмо чужим торгует! У них самих квочек под сотню будет.

— Угу, под сотню… то-то и оно: курей — сотня, гусей — сотня, коров — два десятка, лошадей — дюжина, а ноне еще и антанабилю грузовую прикупил. Как есть куркуль! Да и вообще, все они, эти хозяева подворий, как есть куркули! Тьфу! — И угрюмый отвернулся.

— Дык… эта ж… эта ж… он жа ж своими руками! Оне жа ж от зари до зари! И сам, и сынки яго, и женка!.. — бросился в словесный бой за свата разгорячившийся Афиноген.

А репортер, с интересом прислушивавшийся к перепалке, наклонился к Афанасию и тихо спросил:

— Чего это они?

— А-а, — тот махнул рукой, — ты это, портёр, внимания не обращай. У нас частенько так лаются. Мы ж все почитай из крестьян, и когда сюда приехали, у всех выбор был — в работные люди податься или рискнуть на себя долговое ярмо надеть, но зато, коль получится, вековую крестьянскую мечту о богатом хозяйстве попытаться воплотить. Кое-кто рискнул и ныне эвон — хозяин подворья. А ентот, — Афанасий указал подбородком на угрюмого, лающегося с Афиногеном, — видать спужалси и теперь себя все время поедом ест, глядючи, как другие его мечту в жизнь воплотили. Ну от того и злой.

Репортер задумчиво покачал головой и осторожно поинтересовался:

— А у тебя, Афанасий Аникеевич, такой мечты не было?

— Ну как не быть? — степенно сказал Афанасий. — Была. И тожа, бывалча, себя клял, что спужалси. Да только теперь у меня другие мечты.

— Какие?

— А в старшие мастера хочу выйти, — улыбнулся Афанасий. — А чего? Школу я заводскую через год закончу. Опыт опять же имеется, да и на заводе я, сам видишь, на хорошем счету. Так, глядишь, и выйду. А потом… — Он замолчал, задумчиво глядя куда-то вдаль.

— А потом что? — спросил репортер, устав ждать продолжения.

— Ась?

— Что потом-то, спрашиваю, Афанасий Аникеевич?

— А потом я себе такую же фатеру куплю, в какой сейчас живу. На одну свою семью. А что? Оне, говорят, в рассрочку продаваться будут. А ежели я старшим мастером стану — так мне на это дело вполне денег хватит. И это… сынов в заводской техникум отдам. А там, глядишь, кто и того, в инженера выйдет…

Репортер удивленно покачал головой. Надо же как человек себе перспективу рисует… И в этот момент со стороны столов, которые занимал Князь с гостями, послышались какой-то шум и возбужденные голоса. Причем самого Князя на месте уже не было, как, впрочем, и большинства его гостей.

— Чего это там? — удивленно произнес Афиноген, прервав перепалку с угрюмым.

— Княжьи охранники в игру новую играть будут, — пояснил пробегавший мимо мальчишка, — вали-бол называется.

— Чтось? — не понял Афиноген.

Но мальца уже и след простыл. Зато мимо по направлению к спортивным площадкам валом повалил народ.

Все переглянулись и начали выбираться из-за стола.

На спортплощадке весело разминалась, перебрасывая мяч, дюжина молодых ребят, одетых в трикотажные рубашки с короткими рукавами и в трикотажные же штаны. Ноги были босые.