— Не всегда, но очень часто.

Она внимательно посмотрела на него, точно видела впервые. Ему было всего двадцать шесть, но солидности и апломба хватило бы и для мужчины лет на десять старше. Перед ней сидел суровый, профессиональный солдат, закаленный в стычках на афганской границе, где его полк дислоцировался в течение четырех лет. Робин знала, что Зуга отличился в жестоких схватках с фанатичными горскими племенами. Доказательством тому служило его быстрое продвижение по службе.

— Тогда как ты оказался в долгах, Зуга? — спросила она.

— У большинства офицеров, с кем я служу, даже у младших, есть личные состояния. Я уже майор, и приходится вести определенный образ жизни. Мы охотимся, стреляем, устраиваем пирушки, играем в поло… — Брат снова пожал плечами.

— Ты когда-нибудь сможешь расплатиться?

— Могу жениться на богатой невесте, — улыбнулся он, — или найти алмазы.

Зуга немного отхлебнул, ссутулился в кресле, отведя взгляд, и торопливо продолжил:

— Я как-то читал книгу Корнуоллиса Гарриса — помнишь, каких мы видели зверей, когда жили в Колоберге?

Она покачала головой.

— Да, ты была еще маленькая. А я помню. Помню стада антилоп-спрингбоков и канн, мы их встретили, когда возвращались к мысу Доброй Надежды. Однажды ночью я ясно видел льва в свете походного костра. В книге Гарриса описаны охотничьи экспедиции на Лимпопо — никто не проникал дальше него, кроме отца, конечно. Черт возьми, вот это зрелище, куда веселей, чем стрелять в упор фазанов или гарн. Ты знаешь, что Гаррис за свою книгу получил почти пять тысяч фунтов?

Зуга отодвинул стакан, выпрямился и достал из серебряного футляра сигару. Закуривая, он задумчиво нахмурил брови.

— Ты хочешь ехать в Африку просто так. Мне, наверно, тоже нужно отправиться туда, но повод у меня куда серьезней — за кровью и деньгами. У меня есть предложение. Экспедиция Баллантайнов! — Зуга со значением поднял стакан.

Она неуверенно засмеялась, думая, что брат шутит,но тоже подняла стакан. Он был почти полон.

— Я — за. Но как? Зуга, как мы туда попадем?

— Как зовут того типа из газеты?

— Уикс, — ответила Робин. — Оливер Уикс. Но с какой стати он станет нам помогать?

— Я придумаю для него вескую причину. — Она припомнила, как еще в детстве он умел, обладая недюжинным красноречием и настойчивостью, объяснять все, что угодно.

— Знаешь, по-моему, ты сумеешь.

Они выпили, и Робин почувствовала, что счастлива как никогда.

Они снова встретились только через полтора месяца, Робин выходила из коляски, а он пробирался к ней сквозь вокзальную сутолоку станции «Лондонский мост». Его высокая фетровая шляпа возвышалась над толпой, на плечах болталось широкое полупальто.

— Сестренка! — с радостным смехом окликнул Зуга, обнял и приподнял в воздух. — Мы едем, мы в самом деле едем.

Кеб уже ожидал их, и, едва они сели, кебмен хлестнул лошадей.

— От Лондонского миссионерского общества не оказалось никакого проку, — сообщил брат под перестук колес по булыжной мостовой, все еще придерживая ее рукой за плечи. — Я попытался раскрутить их на пятьсот гиней, этих джентльменов едва не хватил апоплексический удар. Просто решил, что они с радостью отстегнули бы пять сотен, лишь бы отец навсегда остался в Черной Африке.

— Ты ходил к директорам? — спросила она.

— Итак, первый номер не прошел, — улыбнулся Зуга. — Следующим пунктом был Уайтхолл — мне удалось встретиться с первым секретарем. Он был чертовски любезен, пригласил меня пообедать в «Путешественниках» и весьма сожалел, что не в состоянии оказать финансовую поддержку. Они слишком хорошо помнят папин провал с Замбези. Однако секретарь дал мне рекомендательные письма. Добрую дюжину, ко всем мало-мальски значительным лицам — к губернатору Капской колонии, к кейптаунскому адмиралу Кемпу, ко всем остальным.

— С одними письмами далеко не уедешь.

— Потом я направился к нашему другу из газеты. Удивительный человек этот коротышка. Пронырлив, как юла. Я сказал ему, что мы собираемся в Африку разыскивать отца. Он подпрыгнул и захлопал в ладоши, как малыш на кукольном представлении про Панча и Джуди. — Зуга крепче обнял сестру. — По правде говоря, я бесстыдно воспользовался твоим именем, и это сработало. Он получит все права на наши дневники и путевые журналы и права на издание обеих книг.

— Каких еще книг? — Робин отстранилась и взглянула ему в лицо.

— Обеих. — Он усмехнулся. — Твоей и моей.

— Так я должна написать книгу?

— Непременно. Описание экспедиции глазами женщины. Я уже подписал контракт от твоего имени.

Она засмеялась, но как-то натянуто.

— Ты далековато зашел.

— Малыш Уикс согласился дать нам пять сотен. Следующим в списке было Общество борьбы за запрещение работорговли — с ними сразу же удалось поладить. Покровитель общества — Его Королевское Высочество, а он читал папины книги. Мы должны представить отчет о состоянии торговли во внутренних районах континента к югу от тропика Козерога, и за это они выдали нам еще пятьсот гиней.

— Зуга, ты творишь чудеса.

— Следующей стала Почтенная лондонская коммерческая компания по торговле с Африкой. За последнюю сотню лет вся их деятельность была сосредоточена на западном побережье, а я их убедил, что им позарез нужно познакомиться с восточным. Меня назначили агентом Почтенной компании и поручили обследовать рынок пальмового масла, копаловой смолы, меди и слоновой кости и выделили третьи и последние пятьсот гиней, а в придачу подарили винтовку «шарпс».

— Тысяча пятьсот гиней, — выдохнула Робин, и Зугакивнул.

— Возвращаемся на родину во всем блеске.

— Когда?

— Я забронировал проезд на американском торговом клипере. Отправляемся из Бристоля через полтора месяца к мысу Доброй Надежды, потом в Мозамбик, в Келимане. Я отписал в полк и попросил отпуск на два года, тебе нужно сделать то же самое в Лондонском миссионерском обществе.

Теперь все завертелось, как во сне. Директора Лондонского миссионерского общества, обрадовавшись, что не придется платить ни за проезд, ни за переселение Робин в глубь Африки, в порыве щедрости решили по-прежнему выплачивать дочери Фуллера Баллантайна жалованье во время ее отсутствия и осторожно пообещали по окончании срока пересмотреть место назначения. Если она подтвердит свои способности, то они создадут в Африке постоянную миссию. Это даже больше, чем она ожидала, и сестра со всем усердием принялась помогать брату готовиться к отъезду.

Дел было так много, что едва хватило шести недель. Дни летели один за другим, и вот наконец горы экспедиционного снаряжения были погружены в трюмы большого, но изящного балтиморского клипера.

«Гурон» шел очень ходко, оправдывая надежды Зуги и подтверждая правильность его выбора. Манго Сент-Джон вел корабль мастерски, держа курс на запад, чтобы пройти экваториальную полосу штилей в самом узком месте. Они не потеряли из-за штиля ни одного дня, на приличной скорости пересекли экватор в районе 29° западной долготы, и Манго Сент-Джон сразу сменил курс, чтобы миновать область юго-восточных пассатов. «Гурон» лавировал к югу, держась по ветру, а над ним проносились летучие рыбы. Наконец, когда на горизонте показался остров Тринидад, корабль вырвался из объятий пассата. С ревом налетел северо-западный ветер, и подгоняемый им «Гурон» день за днем мчался вперед. Небо затянуло низкими, быстро летящими тучами, через которые не пробивалось ни единого луча солнца, луны или звезд, и экспедиция, сбившись с курса, чуть не врезалась в западный берег Африки на двести миль севернее места назначения — мыса Доброй Надежды.