Сказала же наверстаю, значит, наверстаю.

Надеждами, что кто-то воспользуется моим текстом, я себя не тешила. Нам дали указание попробовать свои силы, чтобы потом устроить разбор полётов: как известно, опыт — сын ошибок трудных. Однако что мешало мне попытаться сделать что-то действительно стоящее?

Закрыв третий по счёту вариант письма, я устало потёрла глаза и потянулась. Ноги, уставшие за день на каблуках, гудели, желудок требовал, чтобы его срочно покормили, а упрямое сознание стойко продолжало удерживать меня на месте, словно наказывая за все сегодняшние приключения.

Лампы над головой гасли одна за другой, намекая, что пора бы закругляться. Тяжко вздохнув, я наклонилась вниз, застёгивая ремешки босоножек. Жаль, что в офис нельзя было явиться в кедах, ибо за неимением более подходящей обуви мне и дальше придётся страдать на шпильках.

В тот самый момент, когда я копошилась под столом, за спиной раздалось покашливание, напугав меня своей неожиданностью. Резко дёрнувшись, я от души приложилась затылком о край столешницы.

Выругавшись в голос, я с упрёком посмотрела на мужчину, который стоял с невозмутимым видом, оперевшись плечом на пластиковую перегородку.

— Мне даже интересно, как ты дожила до своего возраста, — не скрывая ёрничества, подколол меня Игорь, наблюдая за тем, как я массирую ушибленное место.

— Припеваючи, — растянула я губы в злобной улыбке.

— Оно и видно. Ладно, пошли, напою тебя кофе.

Наверное, он не привык к отказам, поскольку, не дожидаясь моего согласия, уже двинулся к выходу. Но не обнаружив ответного движения с моей стороны, остановился. Я с насмешливым видом продолжала сидеть на месте, сцепив руки на коленях.

— Ну?

— Вы всем практиканткам делаете столь щедрые предложения? Или мне несказанно повезло?

Его глаза предостерегающе сузились, неожиданно сменив свой цвет на тёмно-серый.

— Неужели так сложно просто согласиться?

Закусив нижнюю губу, отрицательно тряхнула головой.

— Каждая приезжая дурочка в курсе, что ни в коем случае нельзя соглашаться на провокационные предложения своих начальников. У всех этих историй ой какой грустный конец.

— Какой?

— Грустный. Ну, знаете, там… поматросил и бросил, — воодушевлённо продолжила я, не забывая хлопать ресницами. — Или ещё хуже… принуждение к какому-нибудь непотребству. Все эти ролевые игры, подчиненная и босс… Уфф. Сейчас столько извращенцев развелось, представляете?

Он подавился, ещё на слове «поматросил», потом покраснел, ну и в конце концов просто лишился дара речи.

А я, для закрепления произведенного эффекта, ещё пару раз невинно хлопнула ресницами.

На самом деле, не так уж и сильно я кривила душой. Будучи верной заповеди «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь»*, я действительно полагала, что лучше избегать всех этих двойственных ситуаций. Не зря же изначально отказалась от его помощи. Если бы ещё стереть из памяти случившееся на крыльце, то, можно считать, моя совесть чиста.

— Подожди, — выставил перед собой ладонь Игорь, — ты меня сейчас что, клеишь?

— Кто?! — на этот раз офигела я. Расчёт был на то, что он под натиском моих толстых намёков пойдёт на попятную, но нет. Этот гад вывернул всё по-своему. — Я?!

— Ну не я же, — усмехнулся мой собеседник. —  Я лишь предложил кофе, а ты мне — про ролевые игры.

— Это была фигура речи!

— Утром ты мне буквально насильно всучила свой номер телефона, это тоже — фигура речи?

Ну вот, приехали!  Я надулась, раздосадованная тем, что меня смогли переиграть в мою же игру. Готова была биться об заклад, что надо мной сейчас начнут глумиться, но нет, Игорь решил всё-таки смилостивиться.

— Предлагаю ничью, — пошёл он на мировую, на что я упрямо вздёрнула нос. — Да ладно тебе. Мне действительно нужно с тобой поговорить, пока ты тут ещё что-нибудь не устроила. А жрать хочется нестерпимо.

***  

Кафе, в которое Игорь привёл меня, находилось недалеко от офиса. Здесь было многолюдно, но столик для нас нашёлся практически сразу, стоило нам пересечь порог заведения. Я нахмурилась, в очередной раз дав волю своей подозрительности, но меня поспешили успокоить:

— С тобой или без тебя, я бы всё равно ужинал здесь.

Мне этого было не понять. Вернее, то, что людям необязательно каждый день самим готовить себе еду, я допускала. Но вот примерить к своей жизни этого никак не могла. Зачастую имея в неделю пятьсот рублей на продукты, я попросту не могла помыслить о том, чтобы спустить свой недельный бюджет на один приём пищи. Даже утренняя покупка кофе воспринималась мной как непростительная трата, которая в итоге ушла коту под хвост. Ах да, извините, не под хвост, а на рубашку. Но то, что коту — наглому и самовлюблённому, — факт.

Поклявшись себе, что однажды ситуация обязательно изменится, я с грустью заглянула в меню. И пусть цены здесь были вполне демократичными, я вряд ли могла позволить себе полноценный ужин. Поэтому ткнув пальцем на самый обычный чай, я захлопнула папку, отложив её на край стола.

Игорь не одобрил.

— И всё, что ли?

— Ну да. Из нас двоих от голода помирали вы.

— Но ты весь день ничего не ела.

— О нет, — театрально испугалась я, схватившись за щёки, — только не говорите, что уже начали маньячить.

— Господи, — закатил он глаза, — и откуда ты, такая борзая, взялась?!

— Я не борзая! Я бодрая.

Он не понял, изогнув одну из бровей, пришлось пояснять.

— Это шутка, из детства. Фамилия у меня Бодрова. В школе подкалывали, что во мне энергии слишком много, значит, бодрая.

Он понимающе кивнул головой.

— А зовут тебя как, не в меру бодрая Бодрова?

Я фыркнула.

— Серьёзно? Вы удосужились узнать, ходила я на обед или нет, но так и не уточнили имя?

— Давай вне офиса на «ты», — поморщился Игорь.

— Ну уж нет, господин Большой Босс, — вновь поймала я волну уверенности. — Никаких «ты», и вас попрошу о том же. С этого момента Олеся Юрьевна, и никак иначе, Ключевский Игорь Валерьевич.

В отличие от некоторых, я даром времени не теряла.

Он расхохотался, искренне и по-доброму.

— А тебе палец в рот не клади.

— Пф-ф-ф, — продолжала я дорисовывать картинку. — Нужны мне ваши пальцы.

Здесь нас прервал официант, подошедший  принять заказ. Напомнив про свой чай, я выпорхнула из-за столика и сбежала в уборную.

***

В компании белого кафеля мне неожиданно стало легче. Сделав глубокий вдох-выдох, плеснула в лицо прохладной водой, абсолютно не беспокоясь об остатках макияжа.