Оказывается, нас потеряли. Алеоре то ли приснилось, то ли показалось, что с родителями она поговорила. Но с ними она не связалась, с вечеринки мы исчезли, никому ничего не сказав, дома нас нет. Мой кристалл связи нашли около одного из бассейнов, он закатился в кусты. Отец все службы на уши поставил, чтобы найти пропавшую дочь. Пока не вспомнили про эту квартиру.

Папа начал нас журить, но, увидев полупустые бутылки и посмотрев на наши больные физиономии, сжалился. Организовал доставку антипохмельных зелий и посоветовал приходить в себя и постараться не попасться брату на глаза в ближайшее время. Они с Кайлом будут очень злы, потому что переволновались из-за меня. Я промолчала.

Когда все ушли, оставив нас вдвоем, мы посмотрели друг на друга и скривились. Похихикали, чего уж там. Спать лечь уже не смогли. Я выглянула на улицу — занимался рассвет. Мы выпили зелья и стали приводить себя в порядок.

Я решила, что для бодрости нам необходима пробежка. Мы собрались и погнали с утра в парк.

Бегу, музыка в голове играет, песню про себя напеваю, в мысли свои окунулась, из окружающего пространства выпала. И не сразу отреагировала на прикосновение к попе. Подруга сзади бежит, думала, что она меня отряхнуть решила, может, заметила что на брючках. Но прикосновения продолжились, узоры какие-то по полупопиям рисуются. Дернулась, мол, че за тхэр. Бегу дальше. И снова кто-то рисует узоры на попе.

Вернулась на землю с облаков, развернулась и уставилась на мужика. Светло-рыжий, с такими же ресницами и бровями. Улыбается. Я такой улыбкой улыбаюсь, глядя на мороженое в самый знойный летний день. Подруга вопросительно остановилась рядом. Мимо прошла женщина.

— Эй, ты че? Ты кто? — ошарашенно спросила я.

А он так стоит и улыбается, у меня аж мурашки по коже. Ручки ко мне протянул.

— Маньяк! — заорала я.

«Спасите-помогите» кричать смысла нет. Тут только я, подруга да прохожая. Ну мы с Алеорой не лыком шиты, скрутили маньячелло этого магической сетью, благо он и не вырывался. Странный тип. Только улыбается этой своей жуткой улыбкой. Женщина оказалась неравнодушной или любопытной. Остановилась, стала возмущаться вместе с нами. Решили доблестных наших стражей вызвать.

Связалась с участком. Дежурный сонно ответил, и я ему рассказала все как есть. С той стороны послышались странные звуки. Я строго спросила, долго ли еще лялякать будем, когда на место прибудут? Он мне каким-то приглушенным, задушенным голосом говорит:

— Я вас сейчас свяжу со старшим следователем Ашшур-шакин-шуми-аххе-эллиль-шум-уцур…

— Э-э, слушайте, вы пока его перечисляете, у меня маньяк убежит. Можно короче?

— Нельзя, — вздохнул дежурный. — Вот вы недослушали, и мне придется начинать сначала.

— Не надо! Просто переключите. Я никому не скажу, что вы недоговорили, а я недослушала.

— Не выйдет, он рядом сидит, — дежурный опять вздохнул, но мне на заднем фоне опять странные звуки послышались.

Они там ржут, что ли? Издеваются, значит?

— Так передайте ему кристалл! — взревела я. — И вообще, представьтесь-ка.

Буду знать на кого жаловаться.

— Мне передали, — послышался низкий бархатный, вибрирующий, но недовольный голос. — Мне представляться?

— Ой, не, не надо, — пошла я на попятный. — Ваше имя я уже слышала. Значит, так, Ашер-как-вас-там, не поняла я, в чем дело? Мы вам тут маньяка на блюдечке держим, а вы к нам не торопитесь.

— Как вы определили, что это маньяк? — строго спросил меня этот му… мужчина.

— Приезжайте, сами увидите, — предложила я любезно.

— То есть вы определили по внешнему виду? — поразился он. — А вы знаете, что бывает за ложное обвинение и нападение на подданных королевства?

— За ложное? Да он вообще меня лапал! — возмутилась я.

— И как он вас «лапал»? — с непередаваемой интонацией передразнил меня этот Ашер-как-его-там.

— Как-как, за попу!

— Ущипнул? — уточнили на том конце связи.

Р-р, кого-то уже хочется убить!

— Погладил, — прорычала я.

— Маньяк? Погладил? За попку? Девушка, за ложный вызов и за то, что отвлекаете стражей порядка всякой ерундой, грозит наказание от штрафа до ареста на несколько суток. В курсе?

— Да вы знаете, с кем вы разговариваете?

Не люблю козырять своим положением, но когда наталкиваешься на таких вот… таких вот дуболомов, мягко сказать… чем препираться, легче сослаться на папу.

— О, конечно, знаю. Дуся-как-то-там, вас записали в форму обращения.

— Досифея Мибалмарр, — проскрежетала я зубами.

— Да-да, так и записано.

— Мой отец Тинтоби Мибалмарр, — с намеком произнесла я.

Достали, ар-р!

— И что, назвать вам имя моего отца? Так у него, в отличие от моих двенадцати, которые вы даже не удосужились дослушать, их двадцать шесть.

— Зачем мне имя вашего отца? — застонала я. — Мой отец почетный горожанин, член торговой гильдии, барон и владелец торговой марки Мибалмарр. Вы должны его знать, тхэр вас забери.

— A-а, как же, как же, сегодня мы всю ночь искали его пропавшую дочь. Так погодите, это не вы ли?

Теперь понятно. Отыгрываются, значит.

— Я. А вы поэтому так туго соображаете, что ночь не спали?

— Именно. Значит, вы провели эту ночь с маньяком?

— Нет, маньяка я встретила только что. И как бы вы ни злились, вы должны выполнять свои обязанности и приехать по моему вызову. На меня напали.

— Погладить попку — это нападение? Знаете, тогда мы всех мужчин города должны пересажать, — хмыкнул этот зараза. — И меня тоже. И к вам некому будет ехать.

— Если вы это сделали против воли обладательницы «попки», как вы говорите, — поморщилась я, — тогда да, сидите. И моего маньяка к себе в камеру захватите.

— Послушайте, Дуся…

— Досифея! Р-р…

— Отпустите уже любителя женских попок, идите домой и дайте нам вздремнуть хоть часик.

— Вы там свиных бобов объелись что ли? Я сделала вызов, вы должны приехать.

— Мы выслушали, состава преступления не обнаружили, выезда не будет.

— Что-о? Вам, чтобы приехать, мой труп только нужен?

— Будет труп, приедем, — обнадежил приятный бархатный голос.

— Будет. Твой, — мрачно пообещала я и отключилась, пока мне не припаяли угрозу в адрес стража правопорядка.

Я мрачно уставилась на подругу и тетку, которые с удивлением слушали наш диалог. Мой маньячелло тоже слушал и продолжал улыбаться.

— Они отказались приезжать, — сказала я то, что все и так поняли.